Да, зрение вас не подводит. Прекрасно понимаю, что это совершенно нестандартный заход, но у всех бывает рандомное "ЗАШИППЕРИЛ". Да и вообще, Восстание живет надеждой, поэтому вместо привычных Джин Эрсо или Бикс, радостно схвачу и унесу куда-нибудь Мон Мотму для Кассиана Андора. На гет, разумеется.
Что это будет: повстанческие будни со случайными встречами и долгими разговорами на Явине IV и проникшиеся на их фоне друг к другу люди или же вынужденное совместное дело, где будущей правительнице Новой Республики нужен умелый телохранитель? Не так важно. Важно лишь столкновение разных взглядов на одно, общее дело. Важна та разница цен, которые платят люди из разных миров за одну, общую свободу. Важен человек, без которого бы никогда не случилось Восстания. Но кто из них этот человек? И могут ли такими людьми быть одновременно двое? И что, если они вдруг окажутся вместе?
Простите за лирику, перейдем к прозе. Ну очень уж пришибло после 7-9 эпизодов второго сезона Андора. Готов играть и политику, и экшен, и даже рождественский спешиал. Приду на кроссовер, поиграю просто в игровом разделе здесь, на маяке — не так важно. Главное скажите мне, что я не сошел с ума, и не один хочу такое сыграть.
Посты пишу от третьего лица, без лапслока и птицы тройки, в среднем 3-5к. Почти всегда подстраиваюсь под соигрока, так что я в целом довольно удобный. Стучитесь!
Варрик любил приключения. Как бы он ни ворчал, как бы ни изображал угрюмость заржавевшего со временем гнома, интригующие уколы неизвестности противоречили сами себе и разгоняли туман войны, позволяя робким лучикам солнца пробиться в его мрачное будущее.
Другими словами, ему снова хотелось жить.
С другой стороны, Варрик ненавидел зной пустыни так же сильно, как ферелденские мабари — мыться. Именно поэтому вся их поездка с Кассандрой к Западному Пределу провонялась не только физически (попробуйте погулять по пустыне в доспехах), но и морально — писатель прикладывал весь свой талант, чтобы выразить отвращение к тяжелой дороге в прозе, стихах и в измученных стонах, что знакомы каждому путнику в этих отвратительных землях.
Другими словами, жить ему хотелось недолго.
Да и осталось недолго, думал Варрик, когда последняя капля из блестящей на палящем солнце фляги коснулась его иссохших губ. Через некоторое время после этого о необходимости найти оазис заговорила и Кассандра, хотя вода, как заметил гном, у нее еще оставалась. Возможно, потому что она не тратила силы на бесконечные разговоры, как это делал Варрик.
К их счастью, глаза у него работали так же хорошо, как и язык. В песках цвета горькой неожиданности проклевывались намеки на зелень, и, пройдя по этому следу, Варрик заметил небольшой оазис. Тщательно проверив, не мерещится ли ему (для чего у гнома, как у опытного алкоголика, была проверенная система), он передал сведения Искательнице.
— … И вот я стою в чем мать родила, смотрю на Бартранда, на двух обозленных кунари с секирами больше, чем твой покорный слуга, а затем на судью, который вцепился в Бьянку, как будто она сама Андрасте, и Бартранд говорит…
— Варрик, — шикнула Кассандра.
Первой мыслью Варрика было удивленное: “ого, как она догадалась?”
Второй: “ха, погоди, панчлайн еще безумнее”.
И только к третьей мысли Варрика посетило осознание, что голос Искательницы звучит уж слишком встревоженно. Это было предупреждение. И не просто требующее заткнуться, хотя это наверняка было его частью, но и обернуться, чтобы увидеть длинную, шипастую и покрытую пластинами тварь.
— Здесь чудовище! — воскликнул гном, как будто Кассандре нужно было его подтверждение, а затем ловко отскочил в сторону как раз в тот момент, когда массивная туша неведомой твари стрелой помчалась к Искательнице.
Точно, стрела!
Варрик вцепился в Бьянку так крепко, словно она была самой Андрасте и, отгоняя мысли о судье Беррингтоне, чья история так и осталась нерассказанной, надавил на крючок.
Ш-ш-ш, бац, дзынь!
Металлический болт отскочил от панцыря твари, не оставив и царапины.
— Прибей меня Создатель, — хрипло выдохнул Варрик и выпустил очередной снаряд. А за ним еще один, и еще, и еще. Последний врезался в голову твари, и та наконец-то обратила на него внимание. И, судя по тому, как она разворачивалась, она решила выполнить просьбу Варрика вместо Создателя.
Варрик побежал. Так быстро, как только мог, проваливаясь в противный песок на каждом шагу. Спотыкаясь, ругаясь, проклиная тот день, когда согласился пойти в этот дурацкий поход. Силы ему придавал тот факт, что бежла он не просто так, а с четкой целью — добраться до своей сумки, где лежал взрывной шар, который он когда-то выиграл в кости у одного из кунарийских воинов, и все это время хранил при себе — на черный день. Ему было абсолютно понятно, что дня чернее чем этот у него уже не будет.
Кожаная сумка лежала там же, где он ее и оставил — в нескольких метрах от оазиса. Но Варрику не суждено было до нее добраться. Что-то тяжелое, что-то очень сильное и злое врезалось ему в спину, выбив весь дух из гнома и воздух — из его легких.
Длинный хвост твари, догадался Варрик. Но от этой догадки ему не стало легче. За осознанием последовала тупая боль. Это онн врезался лицом в песок что оказалось больнее, чем он думал), несколько раз перевернулся и из последних сил пополз назад, как раз вовремя, чтобы увернуться от следующего удара хвостом (который стал бы для него смертельным, в этом не могло быть сомнений).
Тварь, стоявшая над его душой, зарычала. А Варрик, вытянув указательный палец к сумке, зарычал в ответ, но уже в попытках докричаться до Кассандры, несмотря на обгоревшее в отсутствии воздуха горло.
— БОМБА!