Вайолет, к своему великому разочарованию, крайне редко могла что-то скрыть от своего сира. Она умела хранить секреты, да и по сути своей была не особо разговорчивой, особенно если сородич был ей не сильно близок: у гангрелов, как у клана одиночек и скитальцев, действительно крепкие взаимоотношения с кем-то устанавливались достаточно редко, и чаще дикари, коими их прозвали прочие бессмертные, держались особняком, предпочитая не ввязываться в Джихад, которым так яро горели все остальные дети Каина. Но Ви… Повезло же ей в своё время нарваться на Джошуа Пауэлла. Вырвавший англичанку из её привычного гнёздышка и из-под крыла влиятельного отца, Джош стал своеобразной заменой оному — притом весьма неплохой. Такой же контролирующий, такой же требовательный, такой же… Вездесущий.
Флеминг мельком глянула на Джеймса, который о чём-то беседовал со своим дражайшим тремером, чувствуя, как изнутри её давит такая простая, практически человеческая зависть. Если бы Джошуа принимал в нежизни своего младшенького волчонка столько же участия, сколько и в её, то он ни за что не позволил бы подобной связи случиться. Костьми бы лёг, затеял бы полномасштабную войну с капеллой — тогда ещё Хартфордской, — придумал бы миллион оправданий для королевы Анны, но добился бы того, чтобы Хельмута Земо стерли с лица Земли как губительную заразу, коей являлись все чернокнижники до единого. Для Пауэлла, по крайней мере. Считала ли так его протеже, которую он удерживал на коротком поводке, надеясь навязать не только свой образ жизни при камарильском дворе, но и взгляды на нежизнь? Флеминг никогда не рассуждала об этом вслух. Не морщила веснушчатый нос при встрече с тремерами, которых в последнее время вокруг стало даже слишком много (единственный раз она пересекалась с таким количеством кровавых магов в Вене, их негласной столице, которую посещала по поручению своей княгини — и притом без сопровождения Джошуа, чему тот был крайне недоволен, но слово Анны для них обоих являлось законом, как и для прочих британских сородичей, чтящих заветы Камарильи). Кто-то из них казался Вайолет слишком вычурными, другие же походили на её соклановцев — они были заросшими, с отсутствующими взглядами и не от мира сего, одиночками, которые желали держаться как можно дальше от политических игр, а третьи и вовсе пугали, заставляя зверя внутри неё съеживаться при одной мысли о том, что совсем недавно, какие-то жалкие столетия назад, творили тремеры с такими, как она. И вот теперь Флеминг смотрела на то, как её брат по крови воркует с одним из них. Баки казался практически… Счастливым? В нём всегда было это довольство нежизнью. Лёгкость, которой не хватало самой Вай — за ней змием вилась тень серьёзности, ведь на плечах грузом лежало слишком много ответственности, желание не ударить в грязь лицом. Перед сиром ли, перед королевой Анной или же получателями посылок, для которых она выступала курьером, ведь гули не всегда могли справиться с поручениями — и тогда в путь отправлялась она. Штаты, когда они с Джошуа останавливались в Америке, сменялись городами, стоило им вернуться обратно в Европу — а в это время Барнс наслаждался относительной свободой здесь, в Бостоне, периодически выполняя мелкие поручения, которые ни в какое сравнение не шли с тем, с чем приходилось сталкиваться его сестре.
Земо замечает её первым. Услужливо кивает, растягивая свои губы в слащавой улыбке — и Вайолет отводит взгляд, стремительно направляясь к выходу из элизиума. Слышит позади шаги и с лёгкостью хищника может определить по ним, что это Баки, но не останавливается, наоборот — ускоряет собственный шаг, лишь бы не пересекаться с братом, лишь бы не вступать в беседу, которую не сможет вынести. Не сегодня.
— Ви, — Джеймс нагоняет её уже у лифта. Гуль в маске, поклонившись им обоим, безмолвно отходит в сторону, но Флеминг знает — тот услышит всё, что будет сказано, и при необходимости перескажет их разговор княгине, а там и до их с братцем сира недалеко. Все эти мелочи она подмечает с такой простотой уже не первое десятилетие, и если раньше это казалось утомительным, то теперь подобные вещи кажутся ей чем-то само собой разумеющимся — и ещё она знает, что Барнсу частенько бывает на всё это наплевать. В другую ночь эта мысль могла бы вызвать улыбку умиления на её лице — но сегодня на карту было поставлено слишком многое. По крайней мере, для неё.
— Не сейчас, Баки.
— Ты же понимаешь, что не я один замечаю твой взгляд из-под нахмуренных бровей? — гангрел усмехается, на что ей остаётся лишь закатить глаза. Лифт наконец оповещает о своём прибытии, и Вайолет заходит в кабину, оставляя Джеймса стоять в полумраке элизиума княгини. — Он не так плох, как ты думаешь.
— Надеюсь на это — ради твоего же блага, братец, — со вздохом отвечает Флеминг, отмахиваясь от Барнса и мысленно радуясь, что тот не стал задавать никаких вопросов, решив, что все её переживания, столь опрометчиво продемонстрированные ранее, завязаны исключительно на Хельмуте. Ей даже нет необходимости строить догадки, чтобы понимать, что тот только недавно вновь испил витэ примогена тремеров: сытость прослеживалась во всём — в том, как Баки смотрит на неё, как спокойно отходит обратно к круговой зале, как будто голод, что был вечным спутников каждого сородича, его вовсе не беспокоил. Разумеется, все они учились жить с этим — или, скорее, существовать. Но, при должном умении, усмотреть его всё ещё представлялось возможным — и сейчас гангрельша в брате его не замечала, к собственному неудовольствию чувствуя, как зверь внутри рыщет в поисках свежей крови. Ненасытное, дикое животное, коим она являлась с момента своего обращения.
— — —
И всё-таки что-то скрыть от своего сира ей всё же удалось. Единственная ошибка, допущенная много лет назад, научила Вайолет многому: полагаться на то, что Джошуа будет милосерден, не стоило. Он мог пойти на попятную с Баки и его кровавыми узами с Хельмутом — потому что, попробуй он предпринять хоть что-то сейчас, всё могло обернуться масштабным политическим скандалом, вплоть до окончательной смерти самого Пауэлла и всех его волчат, а на такое древний гангрел не пошёл бы — уж слишком долго он выстраивал свою маленькую империю, чтобы рушить всё одной ночью. Нет, Джош мог затаиться и выжидать. Например, когда Земо потеряет свою власть и станет невыгоден для королевы Анны и Бостона в целом — или же когда он окажется недостаточно хорош хотя бы для Бостонской капеллы, чтобы они могли выдать одного из своих же с потрохами (во что Ви, признаться, верила мало: тремеры были повязаны между собой даже после падения Вены, и пускай она многого о них не знала, общее понимание того, что они — это нечто вроде общины внутри общины, у неё имелось). Однако, когда дело касалось его первенца, контроль в разы усиливался. И потому, чтобы добраться до точки назначения, Флеминг выбрала запутанный маршрут: сначала выполнила несколько поручений княгини, установила слежку за отбившимися от общей стаи анархами, даже провела день в убежище, которое они с Джеймсом делили на двоих — а после укрылась в Общественном саду Бостона, вычисляя, идёт ли за ней слежка одним из гулей Джошуа. Обострённые чувства давали ей преимущество, как и то, что всех слуг своего сира — как человеческих, так и животных, — она знала назубок, в особенности их привычки, а уж то, что Пауэлл в эту ночь должен был присутствовать на собрании примогенов, организованном королевой Анной, играло ей лишь на руку.
Удостоверившись, что всё в порядке, Вайолет продолжила свой путь: ещё несколько точек, разбросанных среди вереницы улиц, и она была на месте. Дом у маяка, потрёпанного временем, отыскать было несложно — пускай Флеминг и старалась особо не наведываться сюда в те несколько раз, что они с Джошуа гостили в Бостоне, она всё-таки запечатлела в воспоминаниях картинку, которую с тех пор лелеяла в надежде однажды обновить. Последние несколько шагов гангрельша делала нарочито медленно, растягивая момент, пока…
— Я тебя слышу, между прочим.
Раздражение зарождается само собой — и даже утолённый не так давно голод не в силах его утихомирить. Пальцы невольно шевелятся, сжимаясь и разжимаясь, легонько царапая когтями загрубевшую кожу ладоней. Идеальный план, да? Летит к чертям, когда на сцену выходит новоявленный шериф княгини Бостона.
Гэлеб больше не скрывается. Что удивительно — представителям его клана в принципе претит держаться теней, но Базори вполне успешно избегал её бокового зрения до этого момента, и, если бы не слух, который у Флеминг был получше любой ищейки, вряд ли бы она смогла его заметить до того, как тот решил бы о себе заявить. Вай оборачивается, чтобы встретиться с нежданным собеседником лицом к лицу. В костюме с иголочку — как и всегда. Он вообще когда-нибудь ходит хоть в чём-нибудь, кроме этих треклятых костюмов? Или это ещё одно из проклятий вентру?
— Вайолет, — шериф коротко кивает, но без той отстранённости, с которой он обращался ко многим сородичам в их окружении. Гангрельша отрывисто кивает в ответ, к собственному неудовольствию отмечая, что всё её внимание мгновенно фокусируется на нём. Неужели это чувствовал Баки, когда общался со своим тремером? Что же с ним тогда происходило под влиянием уз…
— Базори, если ты следишь за мной по поручению нашей достопочтенной княгини, то в этом нет никакой нужды: она получит мой полный отчёт к окончанию этой ночи, все её задания были выполнены в полн…
Вайолет не успевает договорить: Гэлеб поднимает руку, и её рот закрывается на полуслове. Знай она себя — и его, — хоть немного хуже, то решила бы, что шериф прибег к силам собственной крови (ох, а ведь многие вентру были известны любовью к затыканию рта всем кому ни попадя — об этом ей было известно не понаслышке), однако этого не требуется — рефлекс, выработанный на подобный жест перед Джошуа, срабатывает гораздо быстрее, чем Ви даже успевает задуматься о чём-то подобном.
— Я здесь по просьбе Джеймса. Или, скорее, Хельмута, но учитывая, что твой брат всё это время стоял у него на спиной и хмуро сопел, подозреваю, что первоначальная задумка была именно его.
Если бы её сердце было способно биться, то Флеминг точно ощутила бы, как то пропустило удар. Опрометчиво бросив взгляд через плечо на дом у маяка, Вай тут же обернулась обратно к Гэлебу и нахмурилась:
— Не понимаю о чём речь.
— Он посчитал, что с тобой может случиться беда — или что ты задумала что-то, что может обернуться бедой для Камарильи.
«Проклятый тремер!»
— Тогда он ошибся.
— Вайолет…
На несколько минут воцарилась тишина, нарушаемая лишь шумом прибоя и приглушёнными звуками автострады. Ви упрямо смотрела Гэлебу прямо в глаза, но тот и не собирался сдаваться — с ним все эти игры на стойкость явно были бесполезны. В конечном итоге она вздыхает и отводит взгляд в сторону, складывая руки на груди.
— Это никоим образом не затронет Камарилью и её безопасность. Это личное, Гэлеб — и даже не опасное дело.
— Тогда, быть может, поделишься?
Будь на его месте кто-нибудь другой, Вайолет обязательно бы уже вспылила. Накричала бы, ещё раз сделала бы акцент на том, что это личное. Быть может, даже использовала бы силу своего витэ — впрочем, она не могла задавить вентру своим доминированием, а потому без крови дело тут явно бы не обошлось. Но Флеминг была готова на это пойти. Однако перед ней стоял Гэлеб, а это было совершенно иное.
— Видишь тот дом? — наконец негромко спросила гангрельша, указывая на лачугу позади себя, в окнах которой даже не горел свет. Всё там казалось мёртвым, но это и неудивительно — люди редко когда активничают по ночам. В отличие от них, сородичей. — Там живёт девушка, которую я когда-то вместе с её матерью перевезла сюда из Нового Орлеана. После того, как Джошуа убил её отца. Он был моим первым — и единственным, — гулем.
Вайолет поёжилась, оглядываясь по сторонам. Ей не нравилось делиться этой историей здесь вот так, в открытую. Она убедилась в отсутствии слежки ранее, но мало ли кто из слуг Пауэлла мог проследить за Базори — они и так слишком много времени потратили на разговоры, этого было вполне достаточно для того, чтобы к ним подобрались незаметно.
— Мой сир никогда не был против животных-гулей, но люди ему претили. Слишком велика вероятность привязанности, по его мнению, — Ви фыркнула — её когти впились в предплечья, оставляя на них небольшие царапины, — «Дойдёт до того, что ты попросишь у княгини право на объятия» — его слова, не мои. Впрочем… В этом он был прав, — из груди Флеминг вырвался лающий смех, и она повернулась к шерифу боком, с грустью смотря на дом у маяка. — Джонатан казался мне идеальным вариантом для того, чтобы стать моим чайлдом. Идеальным вариантом для того, чтобы стать более самостоятельной и… Независимой, — она ненадолго замолчала, погружаясь в свои мысли. Гэлеб её не перебивал, сложив руки в замок и с интересом наблюдая за тем, что же будет дальше. — Видимо, Джошуа это понимал — или чувствовал, я без понятия. Но расправа была скорой, а наказание за нарушение запрета значительным. Мне чудом удалось использовать связи среди сородичей, чтобы перевезти эти сосуды — и чтобы он об этом не узнал. Представь, что будет, если Хельмут вдруг решит шепнуть моему сиру, что я вновь замышляю что-то подобное?
На сей раз пауза была куда короче.
— От меня он этого точно не узнает, Вайолет.
Флеминг удивлённо посмотрела на Базори, немного ослабляя хватку на собственных руках. Шериф лишь коротко кивнул ей в сторону дома.
— Полагаю, тебя ждут. И да, — продолжил Гэлеб прежде, чем Ви успела сделать шаг. — Я постараюсь обезопасить твоего гуля — побеседую с Джошуа. Если не сработает от моего имени, то обращусь к княгине и напомню о твоей верной службе ей на протяжении многих лет — помнится, ты была одной из тех, кто замолвил обо мне словечко после свержения Айверсон?
Вай хмыкнула — и коротко кивнула, выражая шерифу немую благодарность и мысленно делая заметку, что им ещё обязательно стоит всё это обсудить. С места она на сей раз срывается стремительно, а в дом попадает без особых проблем: мать девочки (забавно — Флеминг до сих пор зовёт её девочкой, хотя той уже за двадцать) совсем недавно скончалась от рака, и теперь та живёт в лачуге одна. Рыжие волосы — совсем как у отца, — разметались по подушке, и Вайолет недолго любуется ими в кромешной тьме, прежде чем надрезает себе когтем запястье, после чего осторожно, практически по-матерински подставляет его к приоткрытым губам.
И всё-таки что-то скрыть от своего сира ей всё же удалось.