| HONKAI: STAR RAIL
 ??? то, что вы представляете как "внешность. не цепляющая взгляды", ИИ принимаются обслуживающий персонаж одной из многочисленных купален Охемы // сообщники, всё сложно
Ты - один из многочисленных беженцев из поселений, до которых добралось чёрное течение. У тебя не было ничего - ни средств, ни образования, ни связей. Ты даже в Роще оказался случайно, хотя тут же проявил интерес к знаниям. Я помог тебе устроиться работать в термы. Да, на уровне подай-принеси-почисти-вымой, но тебе вовсе не светила никакая работа, ты уже несколько раз получил отказ. Тебе не везло, к кому бы ты ни приходил, отчего-то все были уверены, что ты начнёшь воровать или обманывать.
Следует сказать, что у тебя от природы неприметная внешность, да ещё и дар держаться так, что никто вообще не может вспомнить, что ты тоже был рядом. Этот дар становился и твоим проклятием - доходило до того, что люди не запоминали, что ты был на пирушке или даже на рабочем месте. Это тоже не играло тебе на руку, так что, даже если тебе удавалось куда-то устроиться, ты оттуда быстро вылетал. Даже уличные торговцы тебя невзлюбили - чтобы продать товар, нужно уметь привлекать внимание, быть обаятельным и убедительным, а у тебя типаж "лучший слуга - тот, кто как будто не существует, но всё сделано". Носильщиком - и тем не получилось стать, физическое сложение не позволяет тебе таскать тяжёлые грузы.
А вот в термах ты обрёл своё место. И благодаря тому, что на тебя даже не смотрят, ты порой можешь подслушать что-то важное. Конечно, я не собираю сплетни, но, если что-то требует обратить внимание и что-то предпринять, ты сообщаешь об этом мне. Не все мои исследования признаны, а ведь у меня есть и такие, про которые неизвестно никому, "меньше знаете - крепче спите". Например, очень немногим известно, как именно и почему я потерял глаз. Если кто-то начинает копать в эту сторону - ты предупреждаешь меня. Если кто-то из моих друзей окажется в опасности или, скажем, запланирует самоубийственный поход, не будучи Мидеймосом (который, впрочем, не такой уж мне и друг) - ты тоже рассказываешь.
Идиллия? Идиллия.
Вот только однажды выяснилось, что ты собираешь информацию не только для меня, но и для златиусов, Сената и кого угодно, кто тебе заплатит. Это было неприятным открытием для меня. Конечно, я не из болтливых и не выкладывал тебе никакие мои секреты, но вопрос заключается в том, давал ли ты мне правильную информацию или водил за нос - ради собственного удовольствия или потому что тебе велели лгать мне, не имеет значения. Кроме того, я так же, как и все остальные, никогда не обращал на тебя слишком много внимания, и ты мог этим пользоваться, чтобы следить за мной - я бы ни в чём тебя не заподозрил, даже если бы поймал.
Вместо послесловия:
› Типаж персонажа до некоторой степени близок к Мэн Яо того периода, когда он был слугой - улыбаться, угодливо кланяться, быть услужливым, словно бы не замечать обиды, а на деле уже составить в голове план, как использовать тех, кто влиятельнее и могущественнее тебя, а тех, кто перешёл тебе дорогу, устранить. И да, ты вполне можешь быть недовольным своим положением и даже считать, что я унизил тебя таким трудоустройством вместо того, чтобы помочь закрепиться в Роще Муз и получать образование. › Через гостевую. Пример поста: Довольно многие в Роще муз, прибежище знаний, заставляющем любой невзрачный плод неразвитой мысли и нераскрытого таланта воссиять, недоумевали, почему профессор Анаксагор собственно называет себя профессором. Его уроки мало напоминали типичные лекции, где учеников заставляют зазубрить какой-то материал, от него не дождёшься ни одного признания общепринятых понятий. Занятия с ним напоминали дискуссии, споры, иногда он выдавал явно импровизированный монолог, а порой - бросал вызывающие, богохульственные, а, главное, очень расчётливые и взвешенные, а оттого ещё больше напоминающие хлёсткие пощёчины реплики. Он не подавал уже готовую информацию, а обманчиво небрежным тоном озвучивал вопросы для размышления и рассуждения, зачастую провокационные. Что он скажет или сделает - не был в силах предсказать никто. За это отношение к нему было демонстративно-пренебрежительным, и за это же он часто отыскивал у нестандартно мыслящих представителей молодого поколения восхищение. Но, если кто-то неосмотрительно признавался Анаксагору в этом, говорил, что хотел бы стать похожим на него, он срезал такие заявления сразу заявлениями в духе: "Ты должен быть первым собой, а не вторым мной". - Что такое божественность, как не сила, выходящая за рамки нашего ограниченного понимания? И не означает ли это, что, как только мы поймём её - она утратит своё сакральное значение? Кто привёл в действие эту систему? И являемся ли мы неизбежными заложниками этой системы, или же мы вправе сами определять свою судьбу? - Профессор, но подвергать сомнению власть титанов... - начал было кто-то, по голосу явно не старше шестнадцати лет. Анаксагор развернулся к нему так круто, что полы его одежд взметнулись, а юноша отшатнулся так, будто ожидал, что наставник ударит его за то, что он вообще раскрыл рот. Нет, он не бил учеников, но порой всего парой фраз мог заставить их чувствовать себя так, что лучше бы высек до кровавых следов во всю спину. Однако вместо этого Анаксагор довольно улыбнулся. - Сомнению необходимо подвергать всё на свете, любое утверждение. Говорят, что на чужих ошибках учатся, что чужой опыт может заменить собственный, но это ложь. Всегда лучше попробовать самому, упасть и вновь подняться, чем кормиться чужими подачками, не так ли? А что, если окажется, что очередное "нельзя" или "невозможно" таковым вовсе не является, попросту все, кто пробовал до вас, не обладали достаточными талантами для успеха? - Профессор, но разве это не парадокс? Вы хотите, чтобы мы сомневались, но вы и сами делитесь с нами опытом... - очень робко возразила другая слушательница, юная привлекательная девушка. - Именно! Вы всё прекрасно поняли! Ничто не истина в последней инстанции, даже то, что я говорю! Не оглядывайтесь на богов и смертных, ищите свой путь и двигайтесь по нему, не сворачивая. Девушка зарделась от похвалы, но Анаксагор уже прошёл дальше, отходя от учеников и глядя неизвестно куда - то ли на густые кроны деревьев рощи, то ли и вовсе в небеса. Он даже воздел руки вверх, будто пытаясь дотянуться до чего-то за пределами видимости: - Титаны создали мир? Отлично. Значит ли это, что мы навеки обязаны оставаться в их тени? Ни в коем случае. Теперь мир принадлежит нам, и нам решать, каким он будет. Вы не должны угождать мне, златиусам, Сенату, титанам или кому бы то ни было. Выбирайте то, что считаете верным, даже если никто больше вокруг вас так не думает. Вы можете сгинуть на этом пути, скрывать не буду - а можете перевернуть основы мироздания. Потому что... - Анаксагор развернулся к ним обратно и больше не улыбался, во взгляде сверкало абсолютное безумие - неотличимое от возвышенного озарения некоей неведомой никому, кроме него самого, истиной. - Возможно всё. Абсолютно всё. Единственное предательство, которое невозможно ни оправдать, ни искупить - это предательство себя. Он был одержим, необуздан, как самая дикая стихия. Он был готов парировать любой выпад тысячей собственных аргументов. Был готов прямо сейчас взойти на костёр и сгореть за свои убеждения. Анаксагор выглядел как полностью самодостаточный человек, давно определивший уже, чего же именно желает от жизни для самого себя.
| |