Если б Логан когда-нибудь знал, что плыть на корабле, в течение нескольких недель, так отвратительно — он бы не согласился с тем, что самолет хуже. Наверное, морской болезни у него не было, но Росомаха не помнил, когда последний раз ел.
В трюм спустился чернокожий матрос и, похоже, опять обложил его матами. Так колоритно, что под это можно было зачитать рэп.
Исконно черный рэп.
— Я не понимаю, что ты говоришь, — повернувшись набок, по-прежнему лежа на каких-то тюках, хрипло сказал, подтягивая к себе ноги.
— Он говорит, что ты снова кричал ночью, — по лестнице, обогнув первого африканца, спустился мальчишка, владеющий ломаным английским: — Рабочие напуганы. Он говорит, скорее бы, этот грязный оборванец, выкатился с нашего судна.
— Лучше мне, вообще, не спать. Долго нам ещё плыть?
— Осталась пара часов.
— Чёртова вечность.

К слову, выглядел Росомаха и впрямь, плоховато. Босой, джинсы снизу, у щиколоток — истрепанные, в каком-то репье, черная толстовка в ржавых пятнах, непонятного происхождения, а капюшон надвинут на голову так глубоко, что из-под него отчетливо виден лишь, густо заросший черной  бородой, с проблеском седых волос, подбородок.

Последние несколько дней, к своему сожалению и к огромному сожалению тех, кто слышал его крики, держать себя бодрствующим, получалось всё реже. Сознание отключало Логана, когда вздумается, покачивая его не только на морских волнах, но и на волнах собственных кошмаров.

Небольшая камера, цепи и бесконечные фиксаторы, миллионы игл, десятки тысяч тестов, датчики по всему телу.
Сотни раз, один, замкнутый на самом себе, вопрос, заданный, нарочито ровным и безэмоциональным, словно механическим, голосом:
— Куда они все делись, Джеймс? Ты, наверняка, знаешь это. Где сейчас базируются мутантские школы? Ты ведь помог им бежать.
— Я не знаю.

Следом за очередной вспышкой несговорчивости, обычно, было нечто похуже, стандартных экспериментов — медицинский столик становился похож на набор инквизитора из средневековья.
Датчики сменялись электродами.

Было ещё кое-что постоянное: опыты, по отключению икс-гена. Понимание, что если они поймут, как его отключить — его, тут же, бросят в расход. Как шкурку, снятую ножом с картошки.
Из менее постоянного, нередко вживлялись чипы, ориентированные на управление Логаном.
Однако, поврежденный мозг тоже регенерировал, не удавалось закрепить в нём ни одной чужеродной команды, либо установки.

Ночами, позволяя себе чуть-чуть расслабиться, будто радиоволну, Росомаха слушал в мыслях голос Чарльза, когда тот снова повторял что-то стандартное, телепатически передаваемое всем мутантам: куда идти, чтобы получить помощь и, столь любимую профессором, надежду.
Логан, разумеется, не отзывался. И ставил все возможные препятствия из псионической сопротивляемости, дабы никто, из телепатов не смог почувствовать Росомаху живым.
Их миссии по спасению — бессмысленны и беспощадны.
Невербальный голос Джин Логан старался не слушать вовсе. Она, как обоюдоострое лезвие, помогала ему держаться и она же: могла переломить, скажи только слово.