Ей, в общем-то, и нахер не нужны эти ушки и хвосты — хватает и того, что они у Волка есть. А вот ему, может, было бы интересно взять и получить в лапы если не волчицу, то кошкодевочку в красной шапке. Или лисо...
Нет, точно не "лисо". Для этого у них обоих есть Лис.
Хотя...
— Волк, а, Волк... — лёгким движением найдя то самое нужное из принесённого, Шапочка выудила плаг с пышным лисьим хвостом и с дразнящей улыбкой повернулась к Серому. — Хочешь лисичку? Или...
Продолжить фразу не удаётся — её рот быстро занимают делом, успевая мимоходом облапать и снова оттянуть ткань джинсов. Она и не против; отвечает Волку охотно, перенимая инициативу поцелуя, толкаясь языком и покусывая, неприкрыто наслаждаясь тем, что вот он — её.
Но счастье долго не длится.

— Ну блять, — нехотя отрывается она от Волка, оглядывается на окрики придурковатых фанатов. Лезет одной рукой за пояс Серому, не то нахально показывая, что публика тут нахер не нужна, не то просто надеясь сдержать хищника.
С другой стороны, а зачем? Самой-то сдерживаться уже очень не хотелось.
Волк пытается подтолкнуть её прочь, намекая на покупки. Шапка думает огрызнуться, но в кои-то веки решает побыть послушной не только в постели; закидывает парочку вот того, вот этого, ещё интересную портупею, которая ТОЧНО налезет на Волка (ну, или на них обоих поочередно?), показанный ранее хвост лисий тоже. Всё это, скопом оплаченное, засовывает в рюкзак, надеясь, что ничто не помнётся слишком уж сильно.
И возвращается к Волку, тараня уже его плечом и прижимаясь к нему же.

— Что вы тут, хернёй страдаете? — хмыкает она. Наблюдает, как волчара плюёт в какого-то придурка, а тот едва ли не оргазмирует от такого. Шапка пытается не закатывать глаза. Но на будущее запоминает, чтобы в очередную горячую ночку испортить всё шуткой.
Как говорится, каждая Шапка однажды встаёт перед выбором — удачно пошутить или заняться сексом. Впрочем, ладно, с Волком пословица была не применима; он своё получал в любом случае.

— Весело у вас, — она задорно улыбается, больше показушно, пряча искреннее раздражение за маску наигранного и оттого не очень адекватного азарта. — Влепить так влепить. Зубки-то сожми, придурок.
Шапка размахивается. Сжимает руку в кулак — вот ещё, отбивать ладонь об какого-то долбоёба, — и со всей силы бьёт просящего по лицу. Кажется, попадает по губе, потому что счастливо лыбящийся фанат вскоре капает кровью.
— Блин, — изрекает Шапочка, с интересом глядя на замаранный пол. — Лишь бы нас не выгнали за такое. А, кстати, уже...
Откуда-то сбоку раздаются крики. Не иначе как излишне сочувствующие (или сильно заёбанные происходящим) сторонние наблюдатели позвали на помощь охрану центра.
Попадать снова в полицейский участок за хулиганство не хотелось.

— Ну что ж, было здорово повидаться, вы охуенные, ПРИХОДИТЕ НА НАШ КОНЦЕРТ, покасики!

Шапка хватает Волка за лапу бесцеремонно, даже резко, но не грубо, успевая переплести пальцы с его когтистыми; тянет за собой, заставляя сорваться с места и рвануть прочь отсюда, виляя между толпами зевак и неспешно гуляющих.
Она не разбирает особо, куда они бегут, просто выбирает более свободный путь — и более запутанный, отдаляющий их как от охраны, так и от поехавших фанатов.
Когда она наконец останавливается, чтобы перевести дыхание, то обнаруживает, что Волк-то вот он, невыпущенный из руки, а рюкзак успел на бегу расстегнуться. И потерять как минимум парочку плагов.
— Оставили за собой не след из хлебных крошек, а след из жопных затычек, — комментирует Шапка.
И смеётся.
Интересно, кто-нибудь из фанатов будет забирать себе пробки в коллекцию, ставя на полочку?

- Седьмой...
- НАХУЙ ИДИ!
- Седьмо-ой...
- ДА ИДИ ТЫ НАХУЙ!
- СЕДЬМОЙ!
- ОТЪЕБИСЬ ОТ МЕНЯ!
- ДА СЕДЬМОЙ, БЛЯДЬ!
- ОТЪЕБИСЬ ОТ МЕНЯ!
- ДА СЕДЬМОЙ, ЕБАНЫЙ ТЫ...
- ОТЪЕБИСЬ!
- ДА БЛЯДЬ, СЕДЬМОЙ, ПОЕХАЛИ ДОМОЙ УЖЕ!
- ЛАМПОВАЯ ГОЛОВА! ДАЙ ПОИГРАТЬ! НАХУЙ ИДИ!

"Да в пизду" - заключил фронтмен, оставляя гитариста развлекаться с полюбившимся ему комбиком. Кардинально вмешиваться в их платонические отношения он побоялся; хочет тащиться на метро, как лох - его дело, хотя может и на такси денег наскребет. Но все равно будет как  л о х.

Серый Волк, впрочем, был совершенно не против покинуть студию единственным пассажиром в салоне у Лиса, которого несколько часов назад намолил приехать. Он (Волк) в принципе любил быть единственным - во всех смыслах. Даже самых слащавых, в которых никогда не признается, потому что ему это не к лицу (морде). Хотя в большинстве случаев отсутствие кого-то лишнего просто развязывало Серому лапы для того, чтобы перебрать все триста шуток за триста (и не получить промеж ушей от Седьмого, которого эти хуевые анекдоты несколько лет назад заебать успели).
А вот Лис терпит. Возможно, что как в анекдоте, заканчивающемся словами: "..а вот Ватсон без трубки уже не мог". Только в качестве трубки - клыкастое бедствие, которое лениво спускается по лестнице, устав долбиться в кнопку зависшего где-то на верхних этажах лифта.
Менеджер-то у КШаС и правда золотой; из тех самородков, которые переплавлять не рекомендуется, иначе потеряют свою особенную ценность. Удивительно лишь то, что за столько времени работы с группой у самого бедного лисенка мозги не расплавились: уж Волк, казалось, предпринимал все усилия для того, чтобы коллектив оказался в чернейшем из списков всех музыкальных промоутеров Фэйбл-тауна.

Вот поэтому Серый его любил; не вслух, разумеется, но всей своей голодной душой. Вот поэтому за Лиса и порвать чью-то пасть было бы не западло. Вот поэтому Серый даже извиниться перед ним мог, когда накосячит. В приватной обстановке и без чужих ушей, разумеется; вероятно, что даже без слов. Ведь извиняется он от всей своей хищной натуры - с добычей в зубах (перед которой и извиняется).
Зато как старательно это делает, зубок не бояться можно.

- Лучше бы бабла мне на пиво выслал, - усмехается клыкастый, дерзко (с азартом) заглядывая в глаза строящему из себя олицетворение недовольства Лису. Буквально кабэдонит последнего к машине (но предусмотрительно не портит ее когтями), демонстративно-нагло облизывает свою нахальную рожу перед самым маленьким менеджером, всем своим видом показывая, что до сих пор из сценического образа не вышел.
Да и явно не спешит. Наглость и провокативность к Серому весьма аутентично липнут.
- Да уснешь тут, блядь. Я так-то карету для нас с Седьмым заказывал, но этот хуй с рожками сегодня своим ходом добирается.
Лапой нащупывает в узком кармане таких же узких джинс угандошенную тесным обращением с ней пачку курива и на редкость филигранным движением извлекает одну из двух оставшихся в ней сигарет; нет в мире вещи смешнее, чем курящий волк, однако этот весьма легко наловчился потягивать табачный дымок своей пастью. Минздрав ебальник подзавалить может - сказку не убьешь.
Правда, зажигалкой пользоваться так и не смог: не чиркается нормально с его-то когтищами.

- Бля, братец, подсоби, - свободной лапой протягивает Лису исцарапанный черный корпус огнива, уже зажав сижку промеж клыков.
Ждет, когда пламя облизнет ее с другой стороны и делает первую затяжку, сразу же недовольно кривя морду от брошенной в него претензии.

- Да сука, че ты начинаешь опять. Я тебе не домашняя псина какая-то, может еще налапники мне прикупишь?
Рычит с явным недовольством, но быстро успокаивается, затягиваясь посильнее; конец сигареты испуганно вспыхивает ярким огоньком. Полотенца ловит лапами и глядит на них скептически: так, словно бы Лис предложил ему в розовое платье одеться и выступить на детском утреннике. Не был бы ушастый таким пиздецки обаятельным красавцем - прямо сейчас этими же полотенцами в морду бы получил.
Но у Волка от их препираний чуть ли не стоит, как и от вредной упертости менеджера. Как и от самого менеджера. Два сапога, в общем-то, пара; один из  в о л ч а т и н ы, другой из  л и с я т и н ы. Логики нет, но как-то держатся.

- Слушай, ну правда, я не стану этой херней пользоваться. Я не блядский, сука, питомец. Обещаю никуда лапами не тянуться, сойдет?
Пиздит, как дышит. А дышит Серый сейчас особенно часто, взглядом изучая соблазнительно-манящие изгибы ключиц Лиса. Полотенца без лишних предисловий летят в направлении ближайшей мусорки, но грустно пролетают куда-то далеко и совершенно не туда - хорошим игроком в баскетбол Серый Волк не станет. Вести себя нормально тоже, видимо, в обозримом будущем не научится.
Сколько не корми, как говорится.
- Хотя нет, "никуда" это я зря пизданул. Все-таки, есть куда лапы распустить.

Усмехается, вновь облизываясь после очередной затяжки; на этот раз - оскалившись, позволяя все еще тлеющей сигарете спрятаться в трещине асфальта под его ногами и ярко демонстрирует клыки, провокативно очерченные движением языка.
Знает, что Лису нравится. А лапы и правда не сдерживает, очень быстро обнаруживая одну на талии менеджера.
Кто бы сомневался, что Волк как всегда  г о л о д н ы й.