Хуа Чэн никогда не ожидал взаимности от Се Ляня. Он всего лишь сделал собственный выбор - раз и навсегда. Изливая свои чувства в бесконечное творчество во славу Его Высочества Сяньлэ, от статуй в пещере на подходах к горе Тунлу до постройки Храма Тысячи Фонарей, от картин, нарисованных им от руки без применения магии, до выращивания безграничных белоснежных, будто легчайший лебяжий пух, полей любимых цветов принца. Сотни и тысячи раз повторяя его имя, так тихо, словно не хотел, чтобы даже воздух осквернил его священное звучание. Держа Се Ляня за руку так, словно уже это для него - высочайшая награда, достижение, выше которого ничего не может быть. Вспоминая их поцелуи и думая о них как о бесстыдной дерзости со своей стороны. Сгорая изнутри каждый день, каждый час, он всё же прятал это от невинного взгляда своего возлюбленного.
Его необузданность, дикость, на которую жаловались так же часто, как восхищались ею, не признавала полумер. Он - как звезда, испепеляющая себя, но в этой вспышке затмевающая солнце.
О, конечно, каждый человек хотя бы изредка мечтает о том, что однажды избранник его сердца тоже так посмотрит. Без таких грёз можно и с ума сойти. Но Хуа Чэн никогда не забывал своё место - в точности как в детстве, у ног огромной золотой статуи, восхищённо глядя снизу вверх и не решаясь прикоснуться. Он не мог этого выдержать, его буквально разрывало изнутри, и он каждый раз удивлялся, как не падает замертво, как может тело выдерживать подобное. Сердце, бьющееся слишком быстро, не выдержит и лопнет, остановится. И, если такое произойдёт - ему чудилось, будто всё выплеснется наружу и превратится в огромный пожар.
Поэтому всюду, где он проходил, оставались свидетельства во славу Его Высочества. Ни одна из статуй в той пещере не была выточена с помощью магии, ему тогда ещё не хватило бы духовных сил сотворить нечто столь грандиозное. Но Хуа Чэн пользовался тем, что ему больше не нужно пить и есть, спать и вообще отдыхать. Каждую минуту, каждую секунду он продолжал свой труд, заброшенный и одинокий в таком опасном месте, не зная, сумеет ли добраться до медной печи и преуспеет ли, цеплялся за единственное, чем дорожил, что помогало ему задержаться на этом свете и не забыть, кто он такой и ради чего ему нужно победить.
Любить своего бога - это ведь естественно, не так ли? Восхвалять своего бога - обязанность каждого верующего. Хуа Чэну тогда было нечего принести на алтарь, и он не посмеет ни о чём просить после того, как Его Высочество оказался так добр и великодушен, что уже подарил ему самый смысл существования. Всё, что он мог поднести - самого себя и своё рвение.
И до сих пор разница оставалась такой же, несмотря на всё обретённое им могущество и богатства - ведь то и другое лишь пыль, что так легко развеять по ветру.
Хуа Чэн успокоился в объятиях дракона и наконец заговорил - тихим, но более ровным, размеренным тоном:
- Я был нищим безродным мальчишкой, а он - наследным принцем. И, что бы ни происходило потом, пропасть между нами не становилась меньше. Даже когда его изгнали с Небес...
Хуа Чэн с трудом сглотнул, хотя телу это, конечно же, не требовалось, но так он подавлял ярость на тех, кто позволил этому произойти, отчаяние от того, что от него в тот момент ничего не осталось, что не в его возможностях было поторопиться и вернуться раньше, и горечь - он ведь до сих пор бывает бесполезным. Он всё ещё недостаточно хорош.
- Когда его изгнали повторно, а я обрёл статус Князя Демонов... ничего не изменилось. Я, ходячий мертвец, проклятый и с целым городом, полным таких же проклятых, обрёл своё место. Да, здесь мои владения, и здесь я у себя. Но его чистота осталась незапятнанной, даже если ему кажется иначе. На что может рассчитывать давно погибший человек? Моё настоящее тело обратилось в прах. Я пытался добиться его благосклонности, добиться, чтобы он захотел остаться со мной, но правильно ли я поступил?
Сомнения. Эти сомнения никогда его не оставляли. "Никто и никогда в здравом уме не откажет тебе, Сань Лан," - говорил ему Се Лянь, но... может быть, слишком высоко ставил такого, как он.
- Я всего лишь мечтал служить ему... А хороший слуга должен оставаться незаметным для того, чью волю исполняет. Я слишком слаб и не смог отказать себе. Мне было слишком тяжело думать, что он никогда не будет моим. Но...
Он портит душу Его Высочества. Находясь рядом с ним, Се Лянь наполняется демонической энергией, видной всем, кто хоть что-то смыслит в подобных вещах, даже людям, не то что небожителям. И, чем жарче пылает страсть Хуа Чэна - тем больше он оскверняет того, кто мог одним словом сделать его самым счастливым или самым несчастным человеком в мире.
- Наверно, у меня больше нет выбора или права отступить, ведь Его Высочество и правда любит меня, - печально и даже как-то растерянно проговорил Хуа Чэн. Он даже улыбнулся, хотя не нужно было обладать умением читать мимику, чтобы заметить, как тяжело ему это далось.