смотришь взглядом своим темным. внимательным. выжидающим. близко подходишь, после – отталкиваешь. поведение твое не поддается логическому объяснению, и я взгляды на тебя бросаю украдкой. понять пытаюсь, тайны выведать. [тщетно]
смотришь на меня взглядом пылающим; таким бы в преисподней грешников наказывать, но я от чего-то страха не чувствую [или просто крыльям твоим белоснежным по глупости верю]. я к твоему пламени как мотылек тянусь, даже не подозревая о скорой погибели.
голос внутри меня твое имя произносит с хрипом, на выдохе. голос внутри меня будто бы рассказать что-то пытается, но я не слышу. я не чувствую. я не помню. пытаюсь довериться твоим словам о защите, но ты исчезаешь. пытаюсь понять твой образ, собрать все противоречия воедино, но ты словно сам не желаешь быть понятым.
смотришь на меня так, словно ожидаешь чего-то [проблеска узнавания?], но в моем разуме глухая стена. мое сердце обращено в камень, а все, что осталось от чувств – сокрыто под толстым слоем стали. я не помню тебя, но ты меня знаешь. и тебе есть, что рассказать. но расскажешь ли?

---

факт номер один: заявка в пару. факт номер два: лэйн [может быть и каин?] стали причиной, по которой появился разлом. факт номер три: между ними были запретные отношения до всего, и возможно он был убежден, что она мертва. факт номер четыре: к черту факты, придумаем все хэды и сюжет вместе, окей? я предпочитаю решать все через рот и совместно с соигроком.
обо мне: по скорости разное, договоримся. сама не тороплю. в личную жизнь без надобности не лезу, но обсуждать всякое игровое люблю. посты 3-5-9к, с птицей, без, с оформлением, без, с лапсом, без лапса, в общем подстраиваюсь под стиль игрока.

Пример моего поста

она оставила последнее слово за собой. она была уверена, что оставила последнее слово за собой. ровно до тех пор, пока вновь не столкнулась с кориоланом сначала в клубе, - достаточно было просто увидеть его со сцены, - а затем на интервью и тех званых ужинах, на которые он говорил ей приходить.
поначалу люси грей пыталась жить как прежде: проводила вечера с кови, пару раз поужинала в ресторане с илларием, один раз показалась с ним рука об руку на вечеринке капитолийской молодежи, но все остальное время неизменно отнимал сноу. он словно стал ее вечно надоедливым мужем, что тянет одеяло на себя: сноу решал, когда и кому они дают интервью, определял места, на которых они вместе появятся, чтобы их якобы случайно могли сфотографировать, и он также решал, на чьи званые обеды они пойдут, а чьи должны проигнорировать. люси грей только глаза закатывала и пожимала плечами, позволяя ему вести в этой политической игре. прислушиваясь, присматриваясь, и запоминая.
она не вздрагивала, когда он показательно брал ее за руку, и с каждым разом ей все легче давалась улыбка, направленная в его сторону под объективами камер. она позволяла себе легкие шуточки в его сторону, игривые прикосновения к его предплечью, когда они находились в компании подвыпивших капитолийцев, чем лишь порождала вокруг их пары еще больше сплетен.

люси грей играла на публику, понимая, что на самом деле это вовсе не игра.
настоящая игра начиналась тогда, когда все взгляды и камеры были от них отвернуты, они оставались одни. в такие моменты она усилием сгоняла с губ улыбку, напоминая себе с холодной жестокостью, что кориолан с ней лишь потому, что так велит кошмарный доктор, и что вся эта показная любезность лишь ради шоу, и на самом деле сноу мечтает поскорее от нее избавиться. так же, как тогда в лесу, когда между его свободой и беспечным будущим в капитолии стояла лишь она одна. и выбор он сделал не в ее пользу. память о том утре до сих пор доставляла боль в особо дождливые дни, отпечатавшись уродливым шрамом на коже.
девушка поправляет платье, в очередной раз бросая взгляд на часы и понимая, что дольше сидеть в своем временном убежище она не может. и пусть пейзаж, проносившийся за окном поезда, казался привлекательным, люси грей должна была в очередной раз нацепить на лицо маску и выйти на завтрак к кориолану.
с тех пор, как они отправились в совместный тур, - вдвоем, не считая миротворцев, - играть в безразличие становилось все сложнее. замкнутое пространство поезда крайне странно действовало на люси, от чего находиться наедине со сноу становилось все труднее.
в перерывах между остановками в дистриктах они находились в общем вагоне: сноу читал, она писала очередную песню, наигрывая мелодию на гитаре и занося пометки в нотную тетрадь. мерное покачивание поезда настраивало на нужный лад, а живописные картины за большим окном дарили вдохновение, да только взгляд ее снова и снова невольно возвращался к юноше. мысли путались, сосредоточиться становилось крайне сложно, и мелодия из-под пальцев каждый раз выходила все резче.
к концу тура, с приближением к капитолию, люси грей немного научилась справляться со своими эмоциями, надеясь, что когда между ними снова возникнет капитолийское расстояние, а встречи сведутся к одной в неделю, она сумеет выбросить кориолана как из своей головы, так и из сердца. а вместе с ним и все эти навязчивые глупые фантазии, вызванные ограниченным пространством.
люси грей проходит в вагон, взглядом цепляясь за фигуру кориолана. он сидит к ней спиной, чуть расслабленно, и она отдала бы многое, чтобы в этот момент увидеть его лицо с настоящими эмоциями. будут ли они такими же, как и в те моменты, когда он смотрит на нее? девушка опускается на диванчик напротив и мысленно вздрагивает, когда замечает на лице у сноу его типичную ухмылку. бесячую, раздражающую; сводящую с ума, потому что сколько бы она не пробовала прокручивать эту его ухмылку в своей голове, так и не смогла разгадать ее смысл. о чем он думает в этот момент? улыбается так, словно знает о чем-то, о чем не знает она. будто бы ему приоткрыта завеса ее будущего, будто бы по возвращению в капитолий ее ожидает… что-то.
незнание сводило с ума. люси грей пару раз сжимает и разжимает пальцы под столом, стремясь избавиться от легкого тремора, прежде чем протягивает руки и берет маленький чайничек, наливая себе в чашку кипяток.

игнорировать ухмылку кориолана. игнорировать собственные мысли. игнорировать нервный отстук сердца.
игнорировать вообще все.
она мысленно повторяет слова как мантру, пока замешивает в чашке чай с молоком, и перекладывает на тарелку сандвич с огурцом.
— домой. — она усмехается чуть нервно, наконец поднимая на него взгляд. — как скажешь. — тем же тоном, каким она постоянно соглашалась с ним, давая понять, что согласие ее мнимое. однажды, в прошлой жизни, она также ответила счастливчику фликерману, когда он сказал, что она из двенадцатого. согласилась не соглашаясь. — почти всю ночь я думала над тем, с какой песней завершить наш тур в капитолии. — люси грей делает глоток чая. — от меня наверняка ждут чего-то… особенного. — она отставляет чашку в сторону, беря в руки нож и принимаясь разрезать сандвич на две половинки. — и я решила, что спою «pure as the driven snow». — она прекращает разрезать сандвич и возвращает взгляд на корио. — в капитолии ее не слышали, я пела ее только раз, в двенадцатом. — она смотрит на кориолана долгим, многозначительным взглядом, словно возвращаясь в тот вечер, когда она написала для него песню, а после мейфер была убита. — мне показалось это символичным. — легкая улыбка на миг касается ее губ. — трибут, поющий о своем менторе. — она едва качает головой. — капитолий с ума сойдет, и твой кошмарный доктор будет довольна.
люси грей старается выглядеть спокойной, в то время как внутри сердце просто заходится в бешенном ритме. песня была слишком личной, слишком важной, люси грей фактически признавалась в любви кориолану, когда пела ее со сцены в двенадцатом, и если бы он дослушал, а не ушел, то понял бы это. но сейчас, когда она решила спеть именно ее в капитолии, во время торжественного закрытия тура победителя, она словно делала эту песню достоянием общественности, напоминая, какая отныне между ними выросла стена. будто бы пытаясь убедить себя, что раскрывая свои прежние чувства всему панему, она дает понять, словно теперь ничего не чувствует. глупо. наивно.
поезд резко вздрагивает и начинает тормозить, вырывая грей из собственных мыслей. она бросает быстрый взгляд за окно, но не наблюдает там инфраструктуру первого дистрикта, лишь высокие хвойные леса.
— мы уже приехали? — в голосе открыто звучит сомнение, люси грей откладывает в сторону нож и переводит вопросительный взгляд на кориолана.

ost. deep-ex-sense, walkie • нейротоксин // нюдс бой • давай разрушим // nautilus pompilius • крылья //
ошибся номером • у моих врагов твои глаза // скриптонит • положение // wildways, mary gu • я тебя тоже //
дора, yanix • папик // влажность • змеи

крылатый змей, чернобожье дитя и владыка царства навьего, кем стал ты, когда рассыпалась в прах наша-сказочная реальность, а мы смотрели и ничего не могли с этим сделать. тоска о былом разливается ныне по сердцу, русалочьему, конечно, глупости какие – у аспида его и нет вовсе, сгнило и смолой антрацитовой покрылось. зато аспиду всегда удавалось приспосабливаться: у хамелеонов тоже имеется роскошная чешуйчатая шкура // всё одно, если в душе ты монстр.

опустошитель земель, кабы самого землицей не присыпало, да и оттуда ж выход найдешь. считаешь, что всё тебе подвластно, да вот, с девчонкой речной осечка вышла. неужели сам попался?

сгубила тебя дружба с водяным – просчитался, но где – в погоне за девицами, русалка-то с норовом попалась, и сватовство племянницы водяного до самой яви тебе оскоминой тянется, и продолжает, продолжает, ножом в кадык впиваться, зубьями вострыми. в слове 'зазноба' так много опечаток на занозу. дядюшка разменял русалку, как монетку, как вещь – и за что? за что, ответь, змеюка? что ты ему предложил? покой от террора своего над родной рекой? это м о я жизнь, и ничьей невестой быть не планирую, тем более, женой. и не надейся.

это была нелюбовь а что? что же тогда? это было насилие

макс черненко – это статус, репутация, власть, это имя и лицо, как же иначе, бизнесмен, поднявшийся в лихие 90е, на крови и костях, истлевших, чужих; владелец фармацевтической сети, очень удобное прикрытие, чтобы с ладоней своих другим скармливать грязь. [русалке надо тоже]. макс – это размах широких жестов и полное равнодушие к человеческим жизням.

ярослава в яви строит репутацию легкомысленной глупышки, застрявшей в школьных стенах уж какое столетие, что садится на переднее сидение к каждому-первому встречному, липнет-клеится репеем, флиртуя напропалую, за гаражами с лёгкостью отсосёт – но кто сказал, что на деле всё так – играется, мозги пудрит гипнозом своим, ей весело – это главное, она одна, и в голове не только ветер, но свобода, прежде всего, от всех и от мира; а аспид – пусть думает так, так забавнее, так лучше, гляди, показательно, не тебе перепало, о п я т ь.

а вызов - уже тебе; впрочем, нет, самой жизни.

что это между нами? желание обладать? упрямство? его «хочу», равное «всё равно моя будешь»? сущая дрянь. ^{кто-кто-кто?}

аспид угрозы на ветер впустую не сыплет, те крошатся, не успев долететь и отзвуком, в исполнении своём, ножом по ногам полосуют (не обязательно русалкиным, зачем, своё трогать // когда можно на других выместить сполна).

сколько же 'ненавижу' от яры готов стерпеть макс? ведь русалка ненависть свою не прячет, вскрывает как гнойный нарыв, наружу – прямо о том аспиду говорит, да он всё слышать не желает. незакрытый гештальт на н(з)аебавшую сбежавшую невесту в хладных венах разгоняет кровь, будоражит, когда с давних времен за русалкой тянется ниточка, клейменая 'моя' [не поймет никак, что ничья, своя собственная].

бывают у них краткие моменты перемирия (чтобы затем как можно масштабнее их потерять), тянутся друг к другу (потому как по итогу – никого больше нет, роднее-понятливее). яра всегда знает, что макс спасет-заберёт-выручит, вопрос цены, и со знанием этим – вседозволенности – пляски бесовские на краю только ярче. конечно, спасёт, самому ведь придушить её сподручнее, только ему позволено (кем, яхонтовый?).

но чаще – яра лучше сдохнет в нищете и собственной рвоте, чем будет по доброй воле сидеть в клети из аспидовой воли. заботиться не умел никто.

они друг друга, на самом-то деле стоят, одинаково **анутые.
но.

если мертвецкий холод помножить на холод (нас), получится ль что-то горячее?

---

привет! мне так много нужно тебе сказать, что не хватает слов.
яра – дура, девочка, просто слишком сильно любящая (точка) получать от жизни все 33 порочных удовольствия, даже если они за гранью (и жизни самой, как и русалка).
яра - дура ещё и потому, что так сильно кричит, как ей не нужен аспид, что больше ей становится не нужен никто // остекленевшие глаза не видят чужой заботы :: рыбьи – глупые, слепые, бьются на солнце, вымещают из тухлого сердечка всю любовь, кроме его, столь знакомой - кривой и неверной. а каково это вообще? что за слово такое дурное 'любовь', если не знаешь её? никому ведь из них неведома.
витенька пчёлкин – эталон, и что ты мне сделаешь (что ещё не сделал, м?). у меня на них вдвоём и каждого по отдельности мириады хэдов и идей, да даже графики, не хватает только тебя ♥ приходи, под ручку подхвачу, до ручки доведу, одену, легко подсобив с красотой, раздену – по желанию [хотя яра, скорее, до ниточки оберёт, но это приписка в договоре мелким шрифтом а ой].
я в посты не пинаюсь, сама каждую неделю их отдавать не умею, всё на релаксе, у всех есть взрослая жизнь. будет супер-классно, если ты умеешь проговаривать всё словами через рот, потому что мой скилл телепатии сбоит. пишу от третьего лица, лапс-заглавная не принципиальны, но лапслок уважаю всё же больше, в среднем по 4-7к, птица-тройка опциональна.

Пример моего поста

яра в постоянном страхе живет – прячется от одиночества в нём.
прячется от страха самого за чужими спинами, так и не поняв, что никто не поможет, если не ты сам.

ночь-день.
день-ночь.
день-день-день.
месяц.

вся жизнь.

закатное солнце катается по выведенному транспортирным узору - будто творения морозова на стекле - туда-сюда, как в старых мультфильмах. и дни - будто кусочки диафильмов, склеенные на скорую руку, где-то драные, где-то дрянные, чаще – дурные, слоятся, как ногти без витаминов, друг на друга в спешке залезают, перекраивая действительность. у яры под полуприкрытыми дурманными веками - свои мультики наяву.

я мертвее.

всё чаще яру с того света вытаскивают, закатившимся от убийственных доз белкам возвращая цвет огрызков яблочных. так уж вышло, что все они – лишь сказки - мелом очерченные по контуру.

[ помоги им боже ]

эти две (обе-две) девицы только и делают, что несчастья к себе магнитят.

а если их нет – выдумывают прекрасно сами. вечно в ‘горячо-холодно’ играются. гадости с языка ярославы в сторону метельских срываются с той завидной периодичностью, что и ласковые буквицы. ну, сука, и сука, а то ж, будто бы, можно подумать, яра где-то не права(¿) сама хотела такой слыть в народе - пожинай плоды, а то странно получается, что они для тебя не вкусны, агаточка.

да только обе понимают. что за сукой - сердце из агата не горной породы вовсе.
то оставшееся, что не отморозил мат(ь-его-за-ногу)вей; даже имя сухое, колосьями в горле застревает, цепляется. яра ему готова выцарапать зенки. а себе? тоже ведь следовало бы.

если копнуть чуть дальше – с нажимом – туда, где никто не достанет, а яра достаёт, яра любого достанет, пробить вековую корку изо льда, обнаружишь, что снежная девочка потерялась, обнаружишь, что девочка и сама – истончилась до незаметности.

что за изяществом своим (показуха), девочка хрупче стекла. и не перемотаешь изолентой через рёберную клеть. сломалась.
а яра берёт и доламывает. делает хуже. не понимает. ей кажется, что с правдой на сердце агате будет легче.

он в тебя не верит;
а я верю.

в этот раз яра переборщила – справедливости ради, агата не отставала ни на шаг. яра за языком не следила вовсе. можно подумать, когда-то – да. лишь горстка не-людей способна довести невскую до белого каления, что волосы дыбом, как у медузы-горгоны, и костяшки белеют, а щёки алеют от зашкаливающе-непривычной агрессии - в веселье-то лёгком забываться элементарнее, очень удобно - одного не-ужа спалило бы заживо, если бы под горячую ладошку, что размером с треть его, попался ( эх ).

ненавижу тебя – яра ранее кричала так, что стены дрожали вибрацией (задушу сама). она никогда ещё не говорила этого ужасного слова ей.
яра в злости - расковыривает сильно, чтобы из агатиных насечек – неё самой - гной засочился.
яра в злости - смешной ураган. смейтесь, пока ещё можете. смейтесь, пока на куски не разобраны.
но. смерти ей не желала никогда.

если агате так уж противны её старания, уйдет добровольно, засиделась нахлебница. под первым забором перекантуется. коробка от холодильника – вполне себе дом. лужа – сил придаст. горькая правда подарит свободу. но в самом начале – в истоке своём – она растопчет. кого из них двоих-то?

если будем живыми
мы кому-то нужны

жди беду. беду жди. ворота ей не отворяй. и не накликай.

колет интуитивно – надо вернуться. совесть, ты там, что ли, разбушевалась, окаянная? дурное предчувствие ль. дурная голова ль покоя не дает.

не по себе ей. змеится на сердце сквозняк. а яра, так сложилось исторически, змеиное всё не любит и доверия не питает. плач снегурочки слышится, издалека, из-под воды толщи.

и яра злится ещё больше, ловит попутку, кокетливо строя глазки. в зеркало заднего вида показательно закусывает губу, юбку задирая невзначай, чтобы не платить, вообще никогда. кто сказал, что ей не плевать? в очах отражаются омуты водоворотов. потопит любого, потопит, и не заметит, значения не придаст.

агата тоже топиться приходила – её она не взяла, не приняла к себе (исключительно потому, что под сердцем похоронила, иначе забрав. только отчего камень могильный столь на алатырь похож, что распутья их губят).

почему ты вообще решила, что я тебя кому-то отдам?

почему ты решила, что больно тебе одной?
и боль та острыми обледенелыми ветвями вспарывает.

[ если никто не видит твоего внутреннего света – выжги им глаза, милая ]

яра врывается в квартиру чуть ли не с фразой 'я не договорила'. но если бы она задержалась на пару секунд, договаривать было ли кому?

видеть мёртвой её – пиздец как страшно.
лицо мертвеца никогда не должно быть снегуркино.
я, тебя, с того света достану.

− блять!

вот же ебанутая.

− блять, агата!

за чужие лодыжки – последний шанс – хватается.
яра рычит сквозь зубы, от бессилия, что царапает запястья лезвиями. в их конуре вместо стремянки обычно прибегают к помощи каланчи-емели, а сейчас - что? дура, вот что. русалка прыгает на цыпочках. она не достает, слёзы катятся по щекам градом, застилают, мешают рационально мыслить (ха-ха) холодом пробирает насквозь, всхлипывает, прыгает снова, обдирает чужой загривок ножиком.

валится кулем. но. вместе с ней.

и почему снегурка совершает столько досадных - саднящих - ошибок в слове 'жить'. что непонятного? уровень, достойный и минимальной границы iq. если только и в последнем термине нет ошибки и пропущенной буквы, в их-то случае.
мозгов-то хватило, спасибо, что не мишуру вокруг тонкой своей обвязала.

− нет-нет-нет. ни черта (и этот тоже) ты этим не решишь, слышишь?

услышь.
и свет гаснет. занавес. тишина - полна хтонических чудищ.
в темноте - страшно. одной. ничего у тебя не получится, агат, поверь тому, кто (не признает, но) делает это каждодневно. умирает. и себя убивает. методично. завидно. некрасиво.

за космы дёргает: у снегурки волосы на солнце выгоревшие, будто седина луны в них запуталась. ещё чуть-чуть - и она сама вспыхнет следом. яра к себе притягивает, аккуратно укладывая голову на колени, в лицо ей – прямо по расцветающим гиацинтам и мертвецкой бледности – водой плещет. тонкие руки-веточки, ещё тоньше кажутся сейчас. а в глазах – застывший, талый, снег. пусть она их откроет.

что агате терять?
яра эгоистически думает о себе, опять.

ярослава зеркальце карманное к губам её подносит, и дыхание задерживает сама, сбиваясь со счёта, пока не мутнеет, д ы ш и т.

по щекам хлещет. яра примерно девяносто процентов чужих проблем лечит водкой. чистого спирта - нет. почти живая вода. агата такое не пьет. но и дорогущего кристала, возмутительное упущение, в их халупу с пустым холодильником никто не привез. можно было бы попросить макса. или матвея. но яра обоих может попросить лишь об одном - сходить нахуй. желательно навсегда. с глаз долой. ( из сердца — вон ) до чего девок довели. сами, всё сами.

− давай, родная, пей, - следом за водой, в чужие губы пытается влить спиртное, не лучшая идея, захлебнётся же, но-но-но, как много этих противительных союзов. − чё хочешь делай, но видеть мёртвой тебя не желаю, не-царевна.

русалка там же и падает рядом, волосы разметав по полу, к агатиному запястью щекой прижимаясь. будь теплее, будь живее.

− куда собралась-то? не отпущу. моя.

- я убью тебя, ниган!
как часто ты это слышал? когда тебя перестали задевать эти слова, брать за душу, оставлять беспокойство на подкорке сознания? или все же ты правда б о и ш ь с я? будущего, спасителей, себя?
меня не было среди остальной группы, когда спасители окружили их в лесу. но выслушав рассказ выживших тошнота и слезы подступили к горлу, невыразимое отчаяние и боль за мэгги, сашу, дэрила накрыли меня с головой. до сих пор я продолжаю думать: изменилось бы что-то, будь я с ними, или может быть и меня бы не стало в результате этой кровавой считалки...
я не говорю, что убью тебя, когда мы впервые встречаемся в александрии. и не потому, что мне страшно, а я действительно в полнейшем ужасе до дрожи в коленях, нет. все мое тело, лицо и взгляд выдают как сильна моя ненависть и будь у меня клыки и когти я бы вцепилась тебе ими прямо в глотку сразу же, спрыгнув с крыльца навстречу. но я безумно боюсь за дорогих мне людей, за мэгги, которую ты можешь ненароком найти в хиллтопе, и соглашаюсь уехать к спасителям не то, чтобы у меня был выбор, если я и могу помочь чем-то дэрилу, то только изнутри.
не смотря на удивление хорошее отношение ко мне, особенно среди жен, я все равно не могу принять спасителей. общество, построенное на страхе, никогда и ни к чему хорошему не приводило, достаточно мелькнуть искре среди рабочих, коих в святилище большинство, и вспыхнет пламя. однако мое мнение тебя не волнует, ты уверен в себе, своем превосходстве и безграничной власти, что многое упускаешь из виду, и поплатишься за это.
в какой-то степени я тебя понимаю, и если призадуматься, то согласна, что план рика по зачистке одной из баз спасителей был провальным с самого начала. возможно мы смогли бы все уладить, когда дэрил, саша и абрахам в акте самозащиты избавились от банды байкеров. но страх слишком сильное чувство, мерзкое, липкое, он проникает буквально в каждую твою клеточку и зудит как аллергия, не дает спокойно спать, толкает к необдуманным и импульсивным поступкам.
мы сражались за возможность жить свободно без гнета тирании. и победили. но какой ценой?           

---

во-первых, ниган прекрасен, его любишь и ненавидишь одновременно, и это замечательное чувство) шикарный персонаж, который обязан украсить собой наш скромный каст!
во-вторых, глобально мы ничего не меняли пока что в событиях сериала, кроме того, что бет выжила в госпитале и я ее сейчас вплетаю в происходящее, не ломая общую сюжетку. у нас еще есть желание оставить карла в живых, потому что в комиксах и без его смерти все закончилось так, как закончилось, ну и слили его весьма тупо, поэтому если рик не придет раньше и не оставит смерть сына каноном, то и протеже тебе найдем с; условно за настоящее время мы берем 9 сезон, но можно уйти дальше, тебе вряд ли будет интересно все время в тюрячке сидеть.
в-третьих, по нашей с дэрилом задумке во время своего первого визита в александрию, ниган забирает бет с собой к спасителям в качестве новой жены. как наказание для рика или как замену старшей сестре, которая, как он думает, погибла от горя после смерти мужа – мотив можем вместе придумать, главная суть в том, что мы тут с дэрилом жрем стекло ложками и лучше делать это вместе в плену, чем порознь х) мы конечно же сбежим с помощью шерри, тут ничего не меняется, но эти дни у спасителей определенно будут стоить того.
милости просим к нам, залюбим, заиграем, пишем активно, общаемся еще активнее, очень ждем <:

Пример моего поста

- Собирайся, - Доун выглядела раздраженной и даже немного растерянной, - И подруге своей помоги одеться. Ваши люди здесь.

Бет моментально воспрянула духом, повернулась к Кэрол и легко сжала ладонь со счастливой улыбкой на вымученном лице. Она так устала каждый день находиться настороже в этой тюрьме, именуемой больницей, отстаивать свои границы и следить за безопасностью, а последние пару суток и вовсе не могла нормально поспать. Вчера женщину привезли в плачевном состоянии, и блондинка старалась не показывать искреннего беспокойства за ее здоровье, скрывая от остальных близкое знакомство с Пелетье. Однако ей потребовалось все мужество, чтобы достать для нее лекарства, убедить доктора помочь, отвлечь охрану с помощью других пациентов, украсть препараты и ввести нужную дозу. Грин было все равно, что случится с ней самой, но Кэрол должна была выжить любой ценой.

Девушка провела всю ночь не сомкнув глаз на полу палаты, в ожидании когда подруга очнется. И когда рано утром женщина открыла глаза, Элизабет была вдвойне счастлива – не только от того, что Кэрол пришла в сознание, но и от услышанной вкратце истории о событиях последних дней, которую та рассказала насколько хватило сил.

Дэрил искал ее. Он не бросил ее. И скоро придет за ней.

С дурацкой улыбкой на лице Бет чувствовала себя глупо, но ничего не могла с собой поделать, сдерживать эмоции ей было тяжело, хотелось не то смеяться, не то плакать навзрыд. К полудню девушка почувствовала, как с ее хрупких плеч наконец свалился этот невероятно тяжелый валун из переживаний и стресса. Рик с группой придумали план по спасению своих путем обмена «пленными», взяв в заложники несколько полицейских-подручных Доун. Грин понимала, что это отличная возможность уладить дело миром, а зная Граймса и Диксона она не сомневалась – мужчины пойдут на что угодно, лишь бы вызволить членов своей маленькой стаи из заточения, даже если придется взять госпиталь штурмом. Блондинка была рада, что до этого не дошло, пациенты Грейди были хорошими людьми и она не хотела, чтобы кто-то из них пострадал во время перестрелки.

Быстро оказавшись в своей палате, Бет стала торопливо переодеваться в одежду, в которой попала в госпиталь, благо ее успели постирать: сменила больничную робу на желтое поло, серую вязаную кофту и голубые джинсы с разрезами на коленях, кеды на коричневые кожаные полусапожки. Взгляд упал на кровать и потратив пару секунд на раздумья, девушка наклонилась, быстро приподняла матрас и вытащила ранее украденные ножницы, спрятав в гипсе на правом запястье. Она еще не знала, что собирается сделать, но почему-то была уверена, что они ей пригодятся. Грин выбежала в коридор и вошла в палату к Кэрол, где та отчаянно пыталась одеться самостоятельно, но получалось у нее плохо.

- Не торопись, Кэрол, я помогу, - блондинка ободряюще улыбнулась женщине и, дождавшись ответную улыбку и легкий кивок, стала помогать собираться.

Доктор Эдвардс пришел за ними спустя пару минут, когда Бет помогала Пелетье надеть обувь и усесться в инвалидное кресло. Женщине еще было тяжело передвигаться самостоятельно после полученных травм, девушка знала, что далеко в новом мире апокалипсиса она в нем не уедет, но хотя бы до выхода можно было облегчить ей жизнь. Остановившись посреди коридора за баррикадой из полицейских, Кэрол протянула руку, и младшая Грин ласково взяла ее ладонь в свою в поддерживающем жесте. За стеклом входной двери мелькнуло лицо Рика.

Все будет хорошо. Теперь точно все будет хорошо.

Когда дверь открылась и коридор наполнился людьми, Бет позволили выехать с Кэрол вперед. Девушка торопливым взглядом обыскивала лица новоприбывших в полумраке, радостно отмечая про себя присутствие Рика, Ноа, Саши, Тайриза, и задерживая дыхание на Дэриле. Мужчина держался с краю, так чтобы была возможность если что ринуться вперед без помех, и пристально следил за происходящим, впиваясь в девушку немигающим зеленым взглядом из-под длинной челки. Приподняв уголки губ в улыбке, блондинка едва заметно кивнула в приветствии и сосредоточилась на переговорах Рика с Доун. Казалось, все проходит нормально: один полицейский не добрался до госпиталя и погиб от рук ходячих, но Доун это приняла, сначала обменяли Кэрол, последней шла Грин.

Слезы предательски подступали к горлу от вида выживших друзей, если они здесь, значит и остальные должны быть неподалеку живые и здоровые. Хотелось кинуться им навстречу, упасть в объятия и дать волю накопившейся грусти, выпустить отчаяние и оставить внутри только радость встречи. Бет смахнула влагу ресницами и наклонила голову, когда Рик по-отечески коснулся ее лица и поцеловал в макушку, ему не нужно было ничего говорить, мужчина всем своим видом показывал, что теперь все в порядке и она в безопасности. Подняв взгляд на Дэрила, девушка увидела протянутую руку охотника и как мотылек на свет потянулась к ней, чувствуя ласковое прикосновение к спине. Сердце тоскливо заныло от воссоединения, как же сильно она скучала…

«… - А теперь верните Ноа. И вы сможете уйти.
Слова тонули словно на глубине, доносились откуда-то издалека. Юная Грин не слышала переговоров Дэрила и Рика с Доун, ее глаза застилала искренняя ненависть, которую она познала впервые в жизни. Даже Губернатора девушка не презирала настолько сильно, как эту полицейскую. Возможно потому, что он был уже мертв и поплатился за свои грехи на том свете, а Доун была жива и стояла перед ней во всем своем высокомерии. Не сдержав эмоций Бет ринулась к Ноа и крепко обняла ставшего ей почти что братом паренька, с пеленой слез на голубых глазах взглянув на женщину в форме.
- Теперь я поняла, - дрожащим голосом проговорила Элизабет, заглядывая в глаза Доун и спустя мгновение вонзив ножницы ей в плечо. В ту же секунду раздался выстрел, и невыносимая боль неожиданной вспышкой пронзила голову…»
   
Резко распахнув веки Бет со сдавленным вскриком проснулась в холодном поту, вскакивая с земли и хватаясь за затылок. Головная боль накрыла с первых же секунд пробуждения и неприятное ощущение в задней части черепа зудело так, словно добрая часть мозга покинула ее черепную коробку через отверстие от пули. Хрипло втянув носом воздух и судорожно выдохнув, девушка поймала на себе обеспокоенный взгляд своей сестры, которая уже тянулась к ней с утешительными объятиями.
- Все в порядке, Мэгги, просто кошмар, - постаралась улыбнуться как можно искренне младшая Грин, да только получилась какая-то невнятная гримаса. 

Сон был таким реальным, странное ощущение, будто это уже было… Я что, правда бы умерла?

В тот момент блондинка действительно находилась на грани отчаяния. Ноа уже собирался вернуться к Доун, а Бет пойти за ним, она уже готовилась сделать шаг, но взглянув на Дэрила остановилась и замерла. Диксон всем своим напряженным видом говорил: «Не делай глупостей» и строгим взглядом пригвоздил ее к месту, заставляя довериться лидеру и не усугублять ситуацию. Сперва насупившись от легкой обиды Грин нехотя кивнула, поворачиваясь к Рику и наблюдая за очередным раундом переговоров за сегодня. Удивительно, но Граймсу удалось воззвать к разуму полицейской, а может к ее чувству самосохранения, и все обошлось без единого выстрела – Ноа ушел с ними, а обитатели Грейди, включая Доун, заперлись в своих стенах. Блондинка потом чувствовала укол вины за свое ребяческое поведение и прошептала извинения перед охотником, прежде чем выйти вместе со всеми из госпиталя.

Никогда еще Элизабет не была так рада видеть свою сестру. Распахнув входные двери и увидев Мэгги, Бет вся в слезах и соплях, впрочем, как и старшая Грин, побежала к ней навстречу, кидаясь на шею и осев на землю в крепких родных объятиях. Девушка никогда не теряла веру в то, что ее сестра жива и очень скоро они встретятся, и теперь была невероятно рада от оправдавшихся надежд. Так же, как и была безумно счастлива видеть остальных, Гленна, Мишонн, а позже и Карла с Джудит. С новыми членами группы Бет быстро нашла общий язык: Абрахам отпускал забавные и не всегда понятные шутки, Розита была похожа на воинственную амазонку и была рада поболтать, Юджин вел себя странно и говорил странные вещи, но при этом обладал каким-то своим очарованием, должно быть все благодаря его прическе, Тара как оказалось была с Губернатором, когда тот напал на тюрьму, но поняла свою ошибку и до сих пор раскаивалась, Габриэль же был священником до мозга костей, чем совсем немного и невольно возвращал веру в светлое будущее.

Единственный, с кем невыразимо сильно хотелось поговорить и в чьих объятиях оказаться, был Дэрил. Но в виду того, что они снова пребывали в своей группе, а не путешествовали вдвоем, и постоянно находились в окружении других людей, Бет понимала, что это все… сложно. Диксон явно не рассказал ни одной живой душе как они выживали вместе, по крайней мере во всех подробностях, да и не был он тем человеком, кто любит потрещать о делах сердечных. В противном случае первым же после радостных объятий от Мэгги ей бы прилетела хорошая затрещина. И это минимум, на что стоило рассчитывать, не говоря о неодобрительных взглядах со стороны членов группы и сплетнях за спиной. О целостности Дэрила Диксона тоже стоило побеспокоиться.

И все же относиться к охотнику так же как раньше, во времена тюрьмы, Грин уже не могла и ей было просто жизненно необходимо все обсудить с Дэрилом. Что именно ему сказать она еще не придумала, но точно знала, что главное начать, а там уже они совместным мозговым штурмом к чему-то придут. Но остаться наедине с Диксоном за эти пару дней пути не удавалось, Мэгги с каким-то виноватым выражением лица постоянно была рядом и старалась не отходить далеко, чем постепенно начинала раздражать. Бет уже не маленькая и сможет позаботиться о себе сама, нет нужды ее преследовать, тем более вон муж в лице Гленна, хоть и не показывает этого, но явно не отказался бы от внимания своей жены. Охотник же не спешил сам идти на контакт, он тоже постоянно маячил в поле зрения голубых девичьих глаз, но ему словно было достаточно просто быть по близости и знать, что девушка в порядке. Оказываясь напротив на привале у костра, блондинка замечала на себе прищуренный взор Дэрила, полный смешанных эмоций и огня, и встречаясь взглядом отвечала тем же, отправляя зрительное сообщение –

Я скучала, спасибо, что ты со мной.

На третий день пути в общину Ноа Рик объявил, что осталось всего ничего и приказал разделиться на две группы: одни едут на разведку, вторые остаются на дороге, чтобы в случае чего быстро ретироваться из опасной зоны. Вместе с Ноа и Риком вызвались поехать Тайриз, Мишонн, Гленн, Мэгги и Дэрил. Разведчики принялись грузиться в минивэн и Бет маячила рядом, уговаривая взять ее с собой.

- Ну пожа-а-а-луйста, мы же вместе так этого ждали, - умоляюще протянула девушка, заглядывая своими большими оленьими глазами в лицо Ноа, который тут же сдался и спросил можно ли ей поехать. На что Мэгги строго уперла руки в бока и покачала головой, аргументируя отказ тем, что ее младшая сестра только-только оправилась от госпиталя, возможно еще сломанное запястье не до конца зажило и вообще ей лучше не высовываться и сидеть с Джудит, пока взрослые все не выяснят, и вот если там безопасно, то пожалуйста, всем табором туда и направимся. Грин чувствовала себя капризным ребенком, но ничего не могла поделать со своим любопытством – новая община, это же так интересно! И вообще-то это она помогла Ноа сбежать, неужели это не считается? Бет внимательно посмотрела на мимо проходящего Дэрила, который слишком уж сосредоточено проверял стрелы на подставке арбалета и явно не желал вмешиваться в спор между женщинами Гринов. «Предатель», - фыркнула про себя блондинка, наблюдая за тем, как все рассаживаются по местам.

Тайриз сел за руль, справа от него на пассажирском сиденье устроился Ноа, средний ряд заняли Мишонн, Рик и Дэрил, а на заднем двухместном ряду поместились Гленн с Мэгги. Для Бет там места точно не было. Но она уже не была той скромной девчушкой с фермы, что боялась высунуть нос на улицу и страшилась каждого своего шага. Сначала во время выживания с Диксоном, а потом и в Грейди, девушка стала чувствовать себя гораздо увереннее, она твердо стояла на своем, и если ей что-то было нужно, теперь она не постесняется это взять.
Наглость – второе счастье, или как там?

Когда Дэрил устроился на своем месте с краю слева и потянулся, чтобы закрыть дверь, Бет проворной лаской юркнула в минивэн, залезла к Диксону на колени и захлопнула за собой дверцу. В гробовом молчании на нее тут же уставились пять пар удивленных глаз, одна негодующая и одна максимально растерянная своим положением. Поерзав на бедрах охотника и устроившись поудобнее, поправив арбалет так, чтобы он никому не мешал, Грин лучезарно улыбнулась и кивнула в сторону дороги:

- Так чего сидим? Поехали! 

твоя фамилия говорит громче тебя — факт, и входит в комнату первой, до того, как ты сам успеваешь сказать хоть слово. уверена, что тебе это нравится, как истинному слизеринцу до мозга костей. да, думать что-то подобное о собственных учениках неэтично [ плевать ], но никто и ничто не переубедит меня в том, что ваши змеиные амбициозность и самомнение до небес подчас затмевают все остальные качества. наверное, ты именно такой. наверное, но не точно, потому что я не знаю [ и не должна знать ] о тебе ничего больше, чем сухие личные факты, и твоя успеваемость на моём предмете.

о звёздах ты знаешь только то, что они находятся где-то на небе [ спасибо и на этом, мистер мальсибер, одно очко слизерину ], и абсолютно не воспринимаешь всерьёз ни меня, ни мой предмет. когда я вижу тебя и твоих дружков на горизонте, поднимающимися по лестнице на астрономическую башню, то с трудом могу удержать себя в рамках положенной преподавательской этики. если бы я была директором школы, ты бы вылетел из неё через день после начала учебного года. но я не директор [ пока ], а ты настолько уверен в своей безнаказанности, что иногда это даже меня веселит.

ты нарочно провоцируешь меня, проверяя, насколько хватит моего терпения [ зря ], ведёшь себя вызывающе, заставляя задаваться вопросами, ты просто мудак, или так повезло только мне. и я не хочу узнавать ответы. не хочу сближаться с тобой больше, чем положено моими должностными обязанностями, не хочу проверять лично, насколько ты соответствуешь своей фамилии, и своему образу в действительности. я не должна задавать тебе ничего, кроме домашнего задания, но вместо этого задаю вопросы, которые могут поставить нас обоих в очень шаткое положение.
уверена, что ты тоже прекрасно это понимаешь. уверена, что в этом и была твоя конечная цель.

---

спешу внести немножко ясности в сумбур, описанный выше: да, тут есть намёки на роман студента с преподавателем, да, я тоже не знаю, в какую сторону это выльется в итоге) аврора одна из самых молодых преподавателей хогвартса, в будущем станет директором, но пока до этого довольно далеко. в настоящем у нас постхог с победой пожирателей смерти, поэтому сюжетная линия авроры и ханта стартует в недалёком прошлом [ когда он только перейдёт на седьмой курс с поттером и компанией ] , и приведёт к чему-то в настоящем. его историю как персонажа оставляю на вас, чтобы вы смогли решить, в каком он родстве с тем самым мальсибером, как относится к наследию своей семьи, и идеям пожирателей смерти, настолько ли он плох и крут, как хочет показаться. я не требую ничего, кроме минимальной активности, и максимальной адекватности, подстроюсь под ваш стиль, темп, и размер постов, а мои личные сообщения всегда открыты для совместного обсуждения, и додумывания дальнейшего сюжета. очень жду ♥

пример моего поста

у марлин сердце сделано из золота — глупого, гриффиндорского, с львиной примесью гордыни, что иногда делает её такой беспечной перед лицом опасности. марлин думает, что сломить её не под силу никому и ничему, забывая о том, что вокруг неё настоящая война разворачивается. всё кажется ей декорацией. чем-то нереальным, пустым и не имеющим к ней никакого отношения. и она переживает, но не о себе; а о тех, с кем рука об руку шла по жизни, отдавая все свои любовь и заботу. так, как умела только она.

тревожные новости доносятся из самых разных концов; тайные весточки, совиная почта, летучий порох, и заседания их ордена, которые шепчутся, шепчутся о том, что их волшебный мир вот-вот утонет в крови и безумстве. уже утопает; слушая отчёты о тех, кто погиб, марлин палочку до боли в руках сжимает, ощущая где-то в глубине души что-то похожее на искреннюю ненависть. она выросла в любви, она отдавала её же; всё внутри неё ломалось и болело от мыслей о том, в кого ей придётся превратиться для того, чтобы одержать победу над удушливой темнотой. ей придётся заставить других истекать кровью; придётся забирать чужие жизни; придётся сражаться бок о бок со своими друзьями, часть из которых она больше никогда не увидит в живых.

но такова цена победы.
такова цена жизни, за которую марлин собиралась сражаться со всем своим отчаянием и упорством.

её родители чувствуют, что происходит что-то не то, но марлин вид упорно делает, что у неё всё под контролем. сдаться — для жалких трусов. она такой никогда не была. думает лишь о том, как их защитить, забывая, что на кону может стоять её собственная жизнь. это неважно, лишь бы они оставались в порядке. она от раскатов грома за дверью вздрагивает, потому что ей кажется, будто ночь приносит с собой незваных гостей на пороге её дома. ей действительно чьё-то присутствие чувствуется, слышится, кажется. марлин на всякий случай двойное защитное заклятье на спальню родителей накладывает, и спешит к дверному проёму, ощущая, как бешено колотится её сердце.

сириус врывается на её порог с запахом дождевой воды, свежести и холода, который она почему-то в его словах ощущает. сжимает его плечи в своих объятиях, чувствуя, как он дрожит. тревожно взглядом по телу пробегается, мягко касается пальцами его лица, скул и губ. — ты в порядке? не ранен? — видимых повреждений нет, не физически. чего нельзя сказать о его явно расшатанном моральном состоянии. марлин хмурится, внутренне замирает, слыша его слова. физически чувствует, как где-то у неё на лбу [ или в области сердца ], расцветает алая отметина, показывающая, сколько ей осталось жить [ недолго ]. странно, но марлин не чувствует страха. снова не за себя. ей ли было не знать, чем всё может закончиться, когда она, и её друзья объявляли войну пожирателям смерти? но сириусу своих волнений не покажет ни за что. видит, что он напуган и так, в глаза её заглядывая со всей искренностью тревожности, и страха за неё.

и марлин порадовать бы, успокоить его хотела, но ей было нечем.

— нет.

её короткий ответ в воздухе между ними повисает, заставляя время ненадолго остановиться. марлин в глаза сириуса смотрит прямо, ясно и спокойно. находит в себе силы на мягкую, успокаивающую улыбку, и касается его холодной щеки своими тёплыми пальцами. будь её воля — время бы остановила навечно, зависая в этом моменте, в котором не существует ни смерти, ни страхов, ни предательства. только их с сириусом искреннее и чистое желание стоять друг за друга до самого конца. — нет. я не стану бежать, как трусиха. я встречу её, когда она придёт, и так будет с каждым, кто посмеет угрожать мне, или моей семье.

её пальцы сильнее на запястьях сириуса сжимаются. до лёгкой боли, выдающей крайнюю степень её волнения. марлин было очень страшно — как и любому живому существу, над которым нависла опасность. но [ к счастью или сожалению ], она воспитана с тем достоинством и глупой храбростью, которые никогда не позволят ей отступить.

— почему я? — вопрос срывается с её губ сам собой. тихий, отчаянный. сириус ответа на него может не знать, но марлин смотрит на него внимательно, с прежней любовью во взгляде. показывая, что он может ей довериться. рассказать о чём угодно, пока у него есть такая возможность. — почему она выбрала именно меня?

на долю секунды ей становится страшно, что безумие блэков может передаться и ему. что сириус, её любимый, тёплый и родной сириус, который все эти годы вёл свою собственную, личную войну, сражаясь с демонами и своей отравленной змеиной кровью, вдруг отступит. сдастся. выбирая сторону своей семьи, какой бы изломанной или жестокой она не оставалась. и самое страшное — марлин понимала, что была бы готова его за это простить. за это, и за что угодно на свете, потому что он был рядом с ней всю её жизнь. потому что она никогда не сомневалась в его заботе или любви. потому что носила на своих ключицах его созвездие.

потому что знала, что они останутся связаны — до или после, в этой жизни, или тысяче других.
пока смерть не разлучит их.

а любовь витала в воздухе

голова кружится, коленки подкашиваются, в горле першит.

наверное, именно это чувствуют влюблённые. я же смотрела на всех чуть свысока - будто ощущала себя особенной из-за того, что не подверглась всеобщему безумию. только вот внутри было неприятно - и около сердца кололо.

я не помню, когда мы с тобой заговорили впервые. кажется, я сидела на лавочке в хогсмите, перебирала конфеты в пакете и чертила бездумно ногой по снегу. ты подсел ко мне так незаметно - будто и не дышал вовсе. скажи, симус, что ты чувствовал в тот момент?

мне казалось, что я нашла друга
[и я же всё испортила]

дикая ревность сковала всё тело - заставила сжать зубы и почувствовать, как внутри всё постепенно крошится. я не находила себе места, постоянно плакала и будто старалась исчезнуть. и только твоя рука сжимала крепче мои пальцы, не давая мне утонуть в собственном отчаянии.

наверное, именно из-за этого я разрешила себя поцеловать. наверное, именно поэтому я вцепилась в тебя так крепко. я просто боялась остаться одна - я хотела почувствовать себя нужной. и это было жутко эгоистично с моей стороны.

знаешь, симус, мне действительно очень жаль, что я не та самая для тебя. точнее - ты не тот самый для меня. как-то вышло всё очень грустно.

и дружба испортилась отношениями

про игру

• в общем, это заявка на довольно сложные отношения. хочу, чтобы симус и падма на самом деле были крутыми друзьями, близкими, делились постоянно секретами, всегда поддерживали друг друга (ну я понимаю, что твой бфф всё ещё дин). только вот у симуса были к ней безответные чувства, а падма ими воспользовалась. давай ты придёшь, а мы вместе постараемся всё починить? я очень скучаю по другу, мне его не хватает. особенно после войны. наверное, я бежала в тибет не только от всех этих бессмысленных смертей, но и от того, что мне перед тобой очень стыдно, симус.

• заявка на лучшего друга и бывшего. у меня нет требований к постам (единственное, если они будут прям большие, то я буду дольше отвечать на них). сама пишу от 3 до 4к, от первого лица (если тебе принципиально, могу от третьего, второго, пятого, десятого), лапслоком, использую птицу тройку, могу украшать, могу не украшать — в общем, как будет удобно нам обоим. я не жду от тебя постов постоянно, дышать в затылок не буду с просьбой поскорее отдать долг, но хотелось бы видеть, что человеку интересна игра  (мне важно, чтобы пост был, даже если через полгода). торопить не буду с ней, потому что все мы тут собрались, чтобы получать удовольствие, а не выполнять рабочие задачки к дедлайну. сама я не выгораю по играм, но могу выгореть в реале, а соответственно выпасть. я не самый общительный игрок (могу долго не отвечать в личке, сразу предупреждаю), но не пропадаю. приношу мемы, арты, всякие графики, музыку, идеи — это я могу, умею и очень люблю. надеюсь, сыграемся.

• внешка любая, биография любая. ты вообще волен делать всё, что захочется. только сохрани трепетные отношения с падмой и то, что она разбила твоё сердце (прости?). мы постараемся восстановить дружбу - ведь я явно не справляюсь с травмами.

пример моего поста

тяжело - это смотреть на пустые холодные простыни

может, поэтому я больше не живу вместе с родителями, ведь мне хватает грустного взгляда мамы каждые выходные, когда я приезжаю к ним в гости. сидеть за одним столом, тщательно пережёвывать чуть суховатого цыплёнка тандури, вечером пить чай с кардамоном - и никогда не вспоминать парвати. у родителей есть такая особенность: молчать, если случилось что-то плохое, - злиться, если накатывает чувство беспомощности. в день, когда кремировали парвати, я смотрела на чёрный гроб и просто прижимала ладонь к щеке. у меня не было ни слёз, ни отчаяния - внутри зияла лишь огромная рана, которую невозможно было зашить никакими нитками. мама и папа осуждающе вздыхали - мол, наша рациональная дочь снова ничего не чувствует. но разве они могли почувствовать то же, что и я? [от меня оторвали кусок беспощадно, с остервенением]. осознание пришло через месяц, когда я проснулась от собственного крика - он был такой звонкий, яростный - а всё лицо тут же покрылось слезами, которые пришлось размазывать по груди и коленкам. после той ночи - я больше не спала в нашей комнате. н и к о г д а

тяжело - это перестать чувствовать вкус

без парвати всё стало таким серым и невзрачным. мне больше не нравится ходить по магазинам, заглядывать в окна магловских домов, пробовать новые сладости, обниматься с родителями, собирать гербарий, часами лежать на лужайке за домом и смотреть на облака. мне больше не нравится проводить время с братьями уизли, красить ногти, зажигать ароматические свечи и слушать музыку с пластинки. самое страшное, что и колдовать мне тоже больше не нравится. и из-за этого у меня так плохо теперь получается даже обычное "акцио" - всё чаще стала делать что-то руками, потому что магия во мне совсем зачахла и превратилась гниющий росток. однажды я достала палочку, чтобы склеить обратно разбившуюся вазу, которую когда-то давно парвати подарил наш двоюродный дядя фарук - и у меня ничего не получилось. сколько я не пыталась, из палочки даже искорки не посыпались. после долгих дней тренировок пришлось привыкнуть к моей новой реальности.

тяжело - это потерять самого себя

я часто заглядываю в больницу святого мунго, чтобы получить новый рецепт. а потом иду по косой аллее и совершенно не верю, что однажды хоть одно зелье поможет мне крепче уснуть. говорят, что, когда умирает один близнец, следом за ним через какое-то время уходит и следующий. прошло уже три года, а я всё ещё жива [существую], всё ещё дышу [ловлю панические атаки] и умирать не собираюсь [колдомедики говорят, что я иду на поправку]. честно говоря, я им не верю, ведь теперь я почти ничем не отличаюсь от маглов. мой врач советует мне найти хобби - желательно творческое. а я просто поднимаю на него пустой взгляд и улыбаюсь, сверкая ямочками [это единственное, что нас отличало друг от друга - потому парвати говорила, что это меня так любовь поцеловала].

- я постараюсь.

мои пальцы цепляются за бумажку, когда я встречаю грустный взгляд в свою сторону. не стоит. я много читала и знаю, что не одна такая - что такое происходит не в первый раз. и, к сожалению, наверняка не последний. я выхожу из больничного крыла, прижимаюсь спиной к стене и скатываюсь вниз, чтобы сесть на пол, обнимая собственные колени. я так долго старалась быть сильной и подражать родителям [просто забыть и замолчать], что совершенно забыла о том, что прошлое всё равно однажды догонит.

и оно догнало меня

я топчусь около издательства, не решаясь зайти в него. две недели назад меня выгнали с очередной работы, потому что без магии от меня толку мало - я даже попыталась вписаться в школу для маглорождённых вместе с гермионой. но пользы от меня тоже было никакой, поэтому я молча тихо слилась. захожу в просторное и шумное помещение - кругом люди бегают туда-сюда, пишущие перья летают, а я больше не чувствую единения с этим, лишь отмахиваюсь от перьев, как от надоедливых мух. в коридоре, в котором я должна пройти собеседование на новую должность становится гораздо тише. и я даже выдыхаю, пока

пока не врезаюсь случайно в тебя. ты что-то бормочешь, а я просто взгляд на тебя, губы поджимаю. мы с тобой мало общались - только когда ты приезжала к нам в гости летом. а в школе... это всё разные факультеты. но всё же, я в этом уверена, я была бы рада увидеть от тебя хотя бы одно письмо - ведь в тот день не только я потеряла близкого человека. и я тихим голосом произношу. - привет, - на всё то, что ты уже успела наболтать в спешке. - да. извини. я не буду тебя задерживать, - отхожу чуть в сторону, пряча взгляд в стену. если тебе надо идти, то я уже не мешаюсь. и я иду к кабинету генри, который уже, наверное, меня заждался.

я вздрагиваю, когда снова слышу твой голос, но всё же поворачиваюсь, надевая на губы беззаботную улыбку
я так не привыкла показывать хоть кому-то свои слабости
и я так привыкла молчать

- хорошо, - может, мне действительно стоит взбодриться. и я голову наклоняю - чуть морща кончик носа и кивая тебе. - тогда увидимся там, верно? - и после этого лишь руку вверх, чтобы тебе помахать.

сидеть на лавочке перед кафешкой в ожидании тебя отчего-то кажется очень волнительным событием. как будто я пришла на свидание, а ещё ни разу не видела того человека, с которым должна встретиться. стараюсь отвлечься и ни о чём не думать, поэтому так и читаю в пятнадцатый раз одну и ту же 157 страницу книги, пока не слышу, как ко мне подсаживаются. чувствую знакомый запах лимонного пирога, можжевельника и пряных трав - но ещё что-то совершенно незнакомое и я голову веду, будто за этим запахом - газетная пыль так идеально въелась в твою кожу, что за ним почти и не слышно чего-то кислого, как ягода.

- устала?

у.б.и.й.ц.а. – эквивалент твоего имени. жестокий, наглый, беспринципный; мужчина патриархата; сын своего отца, считающий женщин лишь дополнением к ночи, безвольной куклой, бесхребетной шабихат.
я кулаки сжимаю в ярости; ногти впиваются в ладони, оставляя полукруги-полумесяцы моей невысказанной злости; ненависть к тебе плещется в каждом взгляде, отражается в выверенных движениях, плавном покачивании бедер. ненависть к тебе въелась под кожу, и уже давно часть меня. [как и ты]
мы с тобой безумны
и оба больны друг другом
смотришь на меня с жадностью, с холодным безумием, что отражается и в моих глазах; жаждешь обладать, подчинить да на колени поставить, но милый, день, когда я встану перед тобой на колени, будет днем, когда ты ляжешь у моих ног. мертвый.

---

если ты столь же безумен, как и я; если ты тоже решил забить на все прочие ветки, кроме безумного буйства с фаязом, то да, это в пару. в сложную, эмоциональную, огненную пару, где не ясно, какое чувство сильнее: желание или ненависть. а может, желание произрастает из ненависти, и наоборот...?
внешность обсудим, сюжет – тоже. по скорости/размеру постов/оформлению договоримся, я игрок мягкий, как пластилин, и умею подстраиваться.
так что забегай в гостевую, а лучше сразу ко мне в лс, и обсудим, кто из нас с тобой токсичней)

Пример моего поста

в какой-то момент все пошло по пизде. окончательно. бесповоротно. в какой-то момент стены замка стали давить со всех сторон так, что хотелось сбежать в запретный лес и кричать. долго, громко, с надрывом, пока боль в голосовых связках не перекроет все прочие ощущения.
да только сбежать она не могла; не сейчас, когда время близилось к отбою, и единственное место, где высока вероятность не встретить никого, стала смотровая площадка астрономической башни.
дафна любила астрономию; пожалуй, то был единственный предмет, на котором она отдыхала от пьюси. обоих пьюси, если быть точнее. и поскольку сегодня небо заволокло тучами, она знала, что профессор синистра не станет проводить ночной урок на площадке, а значит путь был свободен. относительно свободен, если не считать парочки пятикурсников с рейвенкло, задержавшихся на нижнем этаже у телескопа. [дафна их выгнала]
долгий подъем к самой высокой точке помогал очистить разум от навязчивых мыслей и образов. эдриан надменно смеется и пытается вновь засунуть свой язык в рот булстроуд; килан отворачивается и даже не смотрит в ее сторону после их разрыва. и не заговаривает, что раздражает еще сильнее. раздражение мешается с желанием либо ударить, либо ударить посильнее, но вопрос в том, кого именно, все еще остается открытым.
все дело было в пьюси. в обоих братьях пьюси, и в какой именно момент все стало слишком сложно [пошло по пизде], дафна не могла понять. да и не хотела.
отношения с килом казались слишком правильными и идеальными; она сама не заметила, как простое дружеское общение и совместное выполнение домашнего задания в библиотеке переросло в поцелуи украдкой за стеллажами, а после в публичное держание за руку. она хотела насолить эдриану. она хотела насолить эдриану?
пальцы сжимаю горлышко бутылки сливочного пива, купленного в прошлый выход в хогсмид; иронично, но факт – она совершенно не умеет пить, и если бы эдриан увидел сейчас то, чем она собирается топить свои эмоции, то ржал бы в голос. но факт оставался фактом – дафне не нужно было накачивать себя огневиски, ей достаточно было бутылки пива, чтобы испытать ощущение «ватных пальцев» и легкости в голове.
площадка астрономической башни, несмотря на ее открытость со всех сторон, встречает теплом. даже во внеурочное время профессор синистра не снимала защитный от пронизывающего высотного ветра купол, не дающий студентам окоченеть до смерти.
гринграсс преодолевает последнюю ступеньку и выходит на открытое пространство, огороженное лишь поручнями да каменными опорами. огибает установленную по центру модель солнечной системы, подходит к самому краю и, оперевшись о поручень, смотрит вниз. от высоты внутри все сжимается, но дафна берет себя в руки, чувствуя легкую долю подкрадывающегося адреналина, снимает мантию, стелит ее на пол, а после садится, свешивая ноги над пропастью. тихий щелчок и шипение, пряность пива приятно согревает изнури и она выдыхает, на мгновение прикрывая глаза.
к черту пьюси.
обоих.
почему она должна думать о них, в то время как они оба о ней даже не вспоминают? стоит лишь взглянуть на эдриана, как внутри поднимается яростное пламя обиды и злости. стоит лишь взглянуть на килана, и она гонит все мысли о нем из головы, потому что это не правильно; не правильно желать сразу обоих братьев. не правильно встречаться с одним на зло другому, в какой-то момент ловя себя на мысли, что этого уже недостаточно. одного из них уже недостаточно. жадность и эгоистичное, порочное, черное желание обладать обоими сразу вынуждают не только разорвать отношения с одним, но и послать нахуй второго, притворившись, что знаки внимания от монтегю гораздо приятнее компании обоих пьюси, или каждого по отдельности.
очередной глоток пива, тепло обволакивает внутренности и дарит долгожданную легкость голове; дафна опускает недопитую бутылку рядом, а после откидывается назад, ложась на мантию и прикрывая глаза.
твою мать, она пролежала бы так все оставшееся время до отбоя, а то и всю ночь, если бы со стороны лестницы не раздались шаги.
вдох-выдох.
она помолится мерлину, и всем известным дьяволам, чтобы это оказался кто угодно, хоть сам темный лорд, но лишь бы не пьюси.
она помолится всем, кого знает, но ее, как обычно, никто не услышит.
— съебись, эдриан, я пришла первая.
и ей даже не нужно открывать глаза, чтобы знать наверняка – это точно старший пьюси. нормальные студенты в это время уже сидят по гостиным. нормальные… эдриан же был конченным. на всю голову.