пилот эфадины, британский медвежонок из хаас, лучший друг, бывший тиммейт, соулмейт, что-то там ещё мейт, броманс, короче.

---

...хочу действительно быть соулмейтами. Чтобы всё сладко, ванильно и посыпано розовыми блёстками. Хочу лучших друзей, любимых товарищей и идеальных партнёров, которые даже в гонке за разные команды не стали врагами. И не станут. Потому что драмы у нас будет полно вокруг и со всеми. А наша драма пусть останется на уровне тычка пальцем в бок после тычка колесом на трассе. Не скажу до какой именно степени отношений ожидаю дойти, потому что, ну, это зависит от нашей с тобой химии во многом. И мне бывает сложно заходить слишком далеко с незнакомцами. Но начнём мы точно с лучших друзей. И целительного броманса. Я не фанат стекла ради стекла, давай у нас всё будет хорошо. Если, конечно, сегодняшняя гонка не изменит сюжет. А пока догоняй, бро, я уже почти у подиума!

ваш пост

Томас определённо чувствует, как горят уши. Внутри всё сжимается, от пупка и выше — по шее до затылка — пробегают мурашки, а дыхание на секунду замирает. Он весь замирает. А потом сам не замечает как закидывает разложенные вещи в сумку. Одним широким глотком допивает кофе, не подрассчитав объём остатка и едва не подавившись, из-за чего в углу губ выступает убежавшая капля и дискомфорт вынуждает её нервно слизать. И испуганно хватает чужую протянутую руку, не до конца понимая чего от него ожидают: рукопожатия или подъёма? Неловко он пытается сделать всё одновременно, запинаясь и чуть не падая, хотя куда там падать, если впереди стол...

— Н-не... не совсем. Я по литературе. Ну, изначально предполагалось в основном это, но антропология оказалась слишком интересна, чтобы её избегать. Всё равно факультет один, — небрежно пожимает плечами и тянет, тянет парня за собой, с испуга забыв вовремя выпустить его ладонь из пальцев. И может даже не заметив этого. Нервно сжимает, второй так же вцепившись в лямку рюкзака закинутого на плечо, и почти бежит к нужному корпусу. Не то что бы они действительно настолько опаздывали. Просто так проще. Проигнорировать это странное обращение, от которого, кажется, всё ещё слегка пылают уши. И так слишком оттопыренные и раздражающие, теперь наверняка привлекают ненужное внимание. Дурацкие. Это тоже проще игнорировать. Сделай вид, что не замечаешь и надейся, что другие тоже сделают вид. Хотя бы сделают вид. Мими всегда так делает. Отец, мать. Он послушно игнорировал их открытые секреты. Пора бы и самому попробовать. Оглядывается на парня — физика — было бы странно звать его физиком, но имя так и не назвал ведь, снова видит эту милую, самую сладкую улыбку и чувствует как по затылку снова проходят мурашки, а дыхание снова замирает. Удерживает желание попробовать прикрыть глаза и всё же хотя бы теперь не меняется в лице. Должна же быть польза от отцовских ужинов и странных друзей на них. — Кхм, я, наверное, могу назвать тебе статьи или даже выписать их, но может проще будет сразу ссылками? Я могу скинуть тебе СМС-кой. Если ты хочешь, конечно... Д-дать мне... свой номер. Или... может фейсбук? М... — слегка замялся и нервно облизал губы, едва не войдя прямо в дверной косяк на входе в аудиторию. Он и не заметил, как уже пришли... Надеюсь, Мими не обидится. Ждать-то не станет, рискуя опоздать на пару. Обычно он сам ждал, она не такая дура. Никогда не была. В любом из смыслов. — ...твиттер? Инстаграмм? Вайбер? Секретные форумы физиков на реддите с инструкциями по созданию атомной бомбы? Не знаю, что у тебя там есть... — пожалуйста, скажи, что что-нибудь есть. что я смогу найти там у тебя хоть что-то, хоть пару фото, хоть фото с твоей девушкой, хоть прочитать твой пост про собаку? — у тебя есть собака? ты выглядишь как человек, у которого обязана быть собака, — хоть ту самую инструкцию к бомбе, пожалуйстапожалуйстапожалуйста

По привычке Томас проходит к середине четвёртого ряда, не спросив мнения красавчика на буксире. Идеальные места для того, чтобы не мешать никому чем-то кроме конспектов. Не слишком близко и не слишком далеко, всё ещё достаточно видно в очках. На восьмом было бы сложнее. К сожалению. Мими всё ещё нет. Томас оставляет для неё место слева от себя. Как и всегда. Хотя и почти не хочет, чтобы она приходила. Он хочет только, чтобы этот красавчик сел справа. Хочет. Но внезапно вспоминает, что такие обычно не интересуются такими, как он. Только если ради статей. Наверняка, тот сейчас уйдёт на своё место. Подальше от. Ещё Томас внезапно вспоминает, что всё ещё не отпустил чужую руку и испуганно икает, тут же разжимая пальцы.

— Ой. Прости. Я не... Я не хотел. Надеюсь, больше у тебя не возникнет проблем с аудиторией... Но если что — всегда обращайся. Если вдруг... что. Что угодно. Так мне записать тебе статьи или..? — неловко поправляет очки, благодаря магию и предков за то, что руки начали потеть только сейчас, хотя ледяные до этого они всё равно вряд ли были комфортны для прикосновений. Этому парню наверняка было достаточно неприятно. Жаль. Томасу было очень приятно. Тёплый. Поднимает взгляд в ожидании и достаёт из сумки карандаш с пустым листком. Неуверенно облизывает губы.

Вот сейчас он уйдёт.

— Томас. Я Томас. Ну, если это имеет значение... Ничего страшного, если ты не запомнишь, на курсе много людей... Просто... Обращайся как тебе удобно. Если тебе будет удобно. И нужно. Да. Кхм. Прости.

лейтенант ВВС США, пилот B-17, самый лучший друг!

---

Сидим с бобром за столом...
Вдвоём.

Будешь моим бобром, Курт, да или да??? Знаю, что будешь, брат! А я буду твоим. Бак уже обозвал нас ебобриками. Я не понял, что это означает, но звучит прикольно и меня вполне устраивает общее с тобой погоняло. Мы, конечно, Баки и Бак, но ты-то тоже всегда был с нами.
И будешь. Я позабочусь об этом. Ты нужен нам, Курт. Ты нужен мне, мой лучший друг.
В небе и на земле. Первый или второй номер — ты в любом случае отличный напарник и полезен группе. Немного безрассудный придурок, но кто из нас не? Вся сотая такими полна. А я всё равно главный безумец.
Ты долетишь, Курт. С отказавшими двигателями. На горящей и разваливающейся птичке. Но ты дотянешь до земли. Вспашешь брюхом чей-то огород и останешься ночевать в чужом доме, но живой. Как и твои ребята.
Я тебя не брошу. Не отдам фашистам одинокую птичку. Ни твою, ничью. Ты же знаешь, я не бросил тогда. Никогда.
Как и ты не бросил свой самолёт до самого конца, как сказали парни.
Как ты не бросал меня. Ни в выпивке, ни в дебоше, ни в драке. Честно говоря, я всё ещё обижен на Бака, что он тогда не позволил мне драться, а дал тебе одному разобраться с этими оборзевшими бриташками... Это ведь я первый начал с ними ругаться! Хотя твой удар и правда хорош. Я всё ещё отлично помню его собственным глазом.
Давай, возвращайся на базу, Курт. Может снова повезёт мне втащить. Я-то точно дам повод.
Первый парень на деревне (обязательно ирландской). Как там та девчонка с огорода? Пишет тебе? Или кто ещё шлёт тебе письма? Расскажи мне, похвались. Уж в этом тебе точно повезло больше, чем мне. Мне никто не пишет. Хотя зачем мне письма, если Бак рядом? Но есть всё равно какая-то романтика в этом всём. Шальные строки, откровенный флирт, следы помады на листах. Такие же отчаянно яркие и живые чувства, что влекут нас в небо. Опять.
Скоро рассветёт, Курт. Скоро новая миссия. И ты нам в ней нужен.

---

Мы здесь Баки и Бак. Пока что. Нам нужно пополнение. А ты... Курт? Или Кёрт? Как тебе больше комфортно? Ты только скажи, мы можем сменить привычки.
Мне нужен друг-еблан. И я буду твоим другом-ебланом. Давай петь про бобров каждый завтрак? Пусть от нас взвоет вся столовка! Им придётся присоединиться.
В общем, с меня приключения, отборное ебланство и рассказы про единорогов. С тебя то же самое, но можно без единорогов. С Бака осуждающий взгляд, очаровательная улыбка и чуть больше лора, чем я шарю. Я вообще не шарю на самом деле, но тебя помню и славно! А Бак у нас умный, он читает, он историю знает. С ним можно подушнить при желании. А я просто секси.
Давай кастовый чат в тг? Мемы, бобёр, вся фигня. Расскажешь про свой пейринг, если он есть? Я готов фанатеть с тобой вместе, давай напишем заявку и найдём тебе кого-то. Ну или не найдём, если тебе не надо, нам вот ещё Чика искать, Кенни, Кроза, кучу ребят...
Поиграем по канону, по упущенным сценам, по АУ-шкам. Выживем тебя и вернём домой. Мы вот с Баком ещё разгоняем байкерскую АУ, тебя тоже туда вписали, давай кататься после фронта!
С постами всё стандартно, особо требований нет. Посмотрим сначала на вайб, по нему больше понятно сыграемся или да. Разве что я немного тормоз, но зато Бак нормальный. Ну, как обычно, да, Бак умничка.
Давай соберём слово "жопа" или "пидмаркоз" из букв г, л, и, т... вечность, короче.
И надеюсь, ты не против шуток про, а иногда и непосредственно отыгрышей сомнительных семейных связей. Я фанат мемов про маму и папу сотой и уже прописал нам с Баком пару АУ-шек, где Чик — мой батя, а Ив — крёстный. Скачки возрастов и времён идут в комплекте. Ты будешь моим братом и лучшим другом везде.
Жду связи, лейтенант.

ваш пост

Солдат Второй армии всегда остаётся солдатом, этому очень быстро учатся в Малом дворце. И даже праздник — особенно праздник — не повод забывать об этом. Что уж говорить про те случаи, когда во дворец съезжаются отказники со всего света. Вряд ли хоть кто-то из присутствующих гришей способен полностью расслабиться в подобной обстановке. Даже если часть всё равно демонстрирует беззаботность.

Для Каминского подобные мероприятия уже давно стали родной стихией и он не выглядел напряжённым, стараясь уделить часть своего внимания всем, кто в нём, несомненно, нуждался... То есть просто всем. Но и приличия не забывал, как достойный представитель своего ордена. Пока ещё не было повода сменить линию поведения. И права забыть про цель своего нахождения во дворце. Всё же в этот вечер у каждого солдата Дарклинга она была одной. И каждый исполнял свою роль по мере сил. Что гриши, что опричники.

Фёдор совсем недолго смотрит в глаза. Взгляд бегает, перескакивает с детали на деталь, пока мужчина краем разума всё запоминает и анализирует, — слишком застарелые привычки тяжело спрятать даже лучшим актёрам. А служба быстро заставляет их нарабатывать, если хочешь выжить и быть полезен своим товарищам. Учиться смотреть, слушать, чуять то, что невозможно заметить, и всегда быть готовым к любому развитию событий. И иногда всё же заглядывать в чужие глаза с нескрываемым интересом, позволяя людям почувствовать свою важность и исключительность.

К любому развитию событий, поэтому Каминский никак не реагирует на замеченного опричника. Незнакомого, явно новенького, хотя гриш не помнит, когда его приняли на службу. В Малом дворце столь много изменилось за то время, что он колесил по стране в поисках Зеник? Делает себе пометку в памяти о необходимости увидеть чужие личные дела, когда будет относительно свободная минута, и выбрасывает из головы несвоевременные мысли, всё же у него достаточно актуальных дел уже есть в программе вечера. Надо не забывать удерживать уже привычную, но всё же не вечную улыбку и не давать беседе с послом слишком далеко уйти от пользы союза с Равкой вообще и Дарклингом лично. Но вместе с новым незнакомым и слишком уж юным — когда-то и ты был юнцом, но уже солдатом, не тебе судить, Каминский — опричником возвращаются и неуместные раздражения. На вид она даже младше твоей дочери, разве для этого ты служишь? Чтобы сопляки становились солдатами? Но сейчас в этом мире каждый сопляк станет солдатом. Или трупом. Лучше достойно пасть за своего генерала, а не сдохнуть где-нибудь в канаве рабом.

Слишком молодые, неловкие, неумелые... Дети, что с них взять? Фёдор позволяет своим собеседникам отвлечься друг на друга и забыть про его очарование, чтобы осторожно ускользнуть. И спокойно направляется в другую залу, лишь перед самым опричником будто совершенно невзначай замечая того и притормаживая рядом, но в пределах разумного.

— Позвольте, рядовой... м-м, прошу прощения, боюсь, мы не представлены друг другу. Подполковник Каминский, — показательная лёгкая неловкость в тоне от своего невежества не очень хорошо скрывается за слабой улыбкой, но так же быстро, как и подобает любому не очень отвратительному солдату, сменяется уверенным кивком после представления. — Вы так юны, но уже служите Тёмному генералу. Похвально, это многое может сказать о ваших способностях и доблести, — с несколько неуместным смешком возвращается и оттенок нервозности в выражении лица, а взгляд без видимой цели панически скачет вокруг предполагаемой собеседницы, давая предположить, будто кто-то слишком уж издалека начинает своё обращение вместо озвучивания конкретной цели. У многих это не вызвало бы уважения, резко понизив в их глазах чужую ценность как солдата и опасность как врага. Хороший гриш не должен пытаться быть слишком уж вежливым с отказниками, а имеющий положение иногда обязан приказывать для его подтверждения. Но Фёдор не любит казаться сильным и могущественным. Он предпочитает слегка склонять голову и коротким робким взглядом делать разницу в росте менее очевидной. — Вы не видели лейтенанта Петрова? Что-то мне подсказывает, один гость не настолько рад присутствовать на вечере, как хотел бы показать, и может попытаться наделать глупостей...

каждый раз, когда твои ноги двигаются сами по себе; каждый раз, когда ты улыбаешься, сгибаясь от боли в переломанных костях; каждый гребаный раз, когда находишь выход из беспросветных тупиков и возвращаешься живым -

что-то в мире встает на свои места.

неудачник, что вытащил самый счастливый билет в своей жизни; бездарность среди толпы героев, сдвигающих горы одним ударом, и кучки фриков, умеющих хотя бы что-то; человек, живущий мечтой о несбыточном;

протягивающий руку даже тем, кто этого совсем не заслуживает.

им проще наложить в штаны от страха за свою шкуру, закидать камнями и отправить умирать в опустевший город. проще закрыть глаза, отвернуться, думать только о себе, ведь всегда есть кто-то, кто положит свою жизнь на алтарь ради спокойствия всех остальных.

тебя, глотающего жгучие слезы от боли и обиды, падающего и поднимающегося раз за разом, даже если сил совсем не осталось; тебя, разваливающегося на части от веса чужой ответственности, проебанной всеми этими пресловутыми про; тебя - единственного, кто может спасти и вытянуть на свет каждую чертову заблудшую душу;

тебя - весь этот прогнивший мир не заслуживает.

но ты, конечно же, все равно отдашь последние крупицы сил, что тлеют под ребрами. продолжишь смотреть в искривленные от ужаса лица с широкой улыбкой и говорить, что все непременно будет хорошо. что на этой земле осталось ещё то, за что стоит бороться.

просто потому что ты не можешь по-другому.
просто потому что ты - настоящий герой, изуку.

---

меня жмыхнуло разорвало расщепило на атомы с концовки геройки, поэтому я здесь
хочу всё, от тупых аушек без способок до постканона с разработкой этого дебильного костюма и аушек где всё очень плохо всё сломалось все умерли кровь кишки апокалипсис
умею генерить идеи из воздуха, из песен, из рандомных вбросов во флуде, пишу примерно по 3к - иногда уносит в больше, когда есть, что сказать. большие, маленькие - не важно, подстроюсь
пойду на любые жертвы через маты, отрицания и взрывы сверхновой
и вообще, ты должен был прибежать и без заявки, чертов задрот
бакудеку - канон

ваш пост

у кацуки внутри ядерная война.

соперничество, которого он не собирался вывозить, перекочевало плавно из-за закрытых ворот юэй в дивный открытый мир, полный несправедливого пиздеца. он всё ещё не собирается ничего вывозить, отстраняясь от всех однокурсников разом, сбрасывая звонки и отвечая на сообщения только тогда, когда становится до отвращения скучно. все агентства, желающие с ним работать, дружным строем идут нахер, потому что того, куда он хотел бы пойти уже давно не существует. он способен справиться своими силами, ему не нужна чёртова команда придурков, посылающих сигналы нервным перемигиванием. в первый месяц от осознания свободы горит грудная клетка. во второй горит всё тело заживо, вместе с сердцем целого мира, оплакивающим невосполнимую утрату. потом горит примерно всё - от усталости, постоянного бешенства и невозможности сделать ёбаный выдох. пикачу жалуется на слишком бурную жизнь, дерьмоволосый ей же радуется, а у кацуки

у кацуки внутри ядерная война, и имя ей - деку.

деку всегда будет под ним. прогибаться в своей чёртовой переломанной в двадцати трёх местах пояснице, рискуя и в двадцать четвёртый по тем же следам. с кацуки градом катится пот прямо по отпечаткам зубов на воспалённой коже - он дышит в них своим раскалённым воздухом, самодовольно усмехаясь: просрал опять, деку.

просрал так же, как и в самый первый раз, как и в десятки раз после. как и каждый раз переступая порог этой квартиры - чертов неудачник.

деку приходит и смотрит с этой своей блядской грустью, блядским интересом, блядской обидой и с ещё кучей блядского всего чуть позже, когда бакуго понимает - зачем. мордой напрашивается каждый раз на кулак, но всё не отступает, окунает с головой прямо в сраную реку, застрявшую где-то между. между сведённых в напряжении лопаток лицо догорает, раскрытыми мокрыми губами вверх по коже - никакие, мать твою, не нежности - укусы, укусы, отпечаток жестокости и обладания: так ему кажется, так он считает. свои права на задрота-ебаного-деку заявляет открыто, скалится и ухмыляется, наблюдая за пальцами в светлых перчатках, проверяющих, на месте ли ворот. всё ли прикрыто. всё открыто, чёртов задрот, все твои укусы и синяки как на этой самой ладони, сжимающей бёдра до красных отметин.

кацуки бесится с грёбаной стирки - её стало в десять раз больше, и всё пропахло деку. матерится, пробивая на задней стенке барабана почти что дыру ношеным шмотом, пинком захлопывает дверцу и орёт, чтобы

осекается сразу, матерится сквозь зубы теперь - гораздо тише - ведь слышать некому. раздражает так сильно, так хочется высказать, наораться, выдрать с корнем это всё, а потом - драть всю ночь напролёт, чтобы въелось как следует в подкорке

ёбаную одежду СВОЮ приноси в следующий раз, задрот, я заебался стирать

отправить - бездумно - цокнув языком раздражённо и откидывая смартфон подальше. чтобы не слышать вибрацию приходящего сообщения, и не вспыхивать в гневе когда оно, мать его, не приходит через пять минут. когда через десять не приходит, кацуки всё же бесится, посылает нахуй погромче, чтоб задрот наверняка услышал, в какой бы там он дыре ни застрял, вытаскивая очередного неудачника из дерьма, и сваливает сам. бакуго не любит находиться дома слишком долго, для него зелёный - как красный для бычьих глаз, и когда по всем новостным каналам деку, деку, деку, ёбаный деку во всех точках света - хочется вскакивать на ноги и бежать, набивая на злодейских рожах синяки и загребая всех без разбора. кацуки бесит в нём всё, и это чувство неизменно, неискоренимо, до ярких вспышек перед глазами прекрасно во время оргазма и даже немного - после. он упивается этим каждый раз, когда деку, взмыленный и уставший, после очередного ёбаного рейда по всем злачным местам японии, заваливается в его квартиру, спотыкаясь обо всё и рассыпаясь в сраных извинениях. кацуки с чувством шлёт его нахуй и он, конечно же, туда идет.

деку не боится неконтролируемых вспышек на взмокшей коже - только жмурится и хватается соскальзывающими пальцами за плечи, за шею тянет ниже, ближе, и кацуки сталкивается с его губами, оставляет свои отметины и на них - ты сам того захотел, чёртов задрот, получай в десять раз больше. деку не боится нихрена вообще, под удар подставляет и правую, и левую, и руку, и ногу, и голову - бей, не щади, я всё приму, я всё выдержу, пусть упаду, но поднимусь и пойду дальше, натянув свою улыбку на пол лица. кацуки бьёт. как умеет, как хочет, как нравится - наотмашь, со всей силы, хлестко. он проникает глубже, раздвигая шаткие стенки самоуверенности, подпитывает своей жаркой ненавистью, своим стремлением обойти. он ощущает приятное покалывание победы каждый раз, когда деку берет за запястье и тянет в тёмную спальню, довольно усмехается и даёт ему то, чего он просит.

с тех самых далёких боёв на тренировочных площадках академии кацуки видел перед глазами лишь чёртову зелёную спину, нагонял каждый раз, вылезая из кожи вон. развернувшись лицом к своему заклятому другу деку больше не одержал ни одной победы.

- You like having Grey Wardens who want you dead?
- Some of my best friends have wanted me dead.
Серый Страж; нелюбимый старший сын почившего эрла Рендона Хоу, ищущий искупление за грехи своего отца. После вступления в Орден проявил себя как многообещающий новобранец и проникся делом Стражей. Исполняет обязанности Стража-командора в Ферелдене во время отсутствия Солоны Амелл.

Натаниэль!
Тебе хорошо известно, что откровенная лесть мне несвойственна. Поэтому говорю без преувеличений, ты мой самый близкий и надежный друг. В тебе есть то, что я редко нахожу в людях (хотелось бы чаще), - это твоя честность, это твоя самобытность и гибкость и это, конечно, умение признавать ошибки. Последнее и мне дается особенно тяжко, как и большинству людей.
Тебе я могу доверять. На тебя я могу положиться. Я знаю, что вернусь не на пепелище всякий раз, когда покидаю Амарантайн, оставляя его на тебя. И дело не только в том, что ты гораздо лучше знаешь свой дом, хотя и это стало для меня ценным подспорьем в мои первые годы в качестве командира.
Но я рассчитываю на взаимность.
Если слухи о том, что творится в Орлее, правдивы хотя бы отчасти, мы должны найти способ предотвратить катастрофу. Я не верю, что такова воля Создателя оставить мир беззащитным перед Мором. И если кто-то действительно стоит за происходящим, то мы должны предпринять все возможное, чтобы выяснить кто именно и остановить его.
Я знаю, насколько тяжело надеяться на лучшее в нашем положении. Но я и не предлагаю слепую надежду, у которой нет никаких оснований. Такие вещи не происходят случайно. Нам уже приходилось иметь дело с тем, кто проявил способность влиять на развитие скверны в Стражах. Осталось только докопаться до истины.
Я что-нибудь придумаю. А пока береги остальных.
- С.

---

Письмо отсылает на события Инквизиции, потому что все же хотелось бы раскрыть их со стороны ферелденских Стражей. Но мы не сидим в одном временном промежутке, так что приходи, раскусим закадровые сюжеты, которые нам недодали в играх. Будут Глубинные тропы, конец света, поиски лекарства от Зова, Последний Мор и т.д. В общем, будем отстаивать честь Серых Стражей в Тедасе, а то на кого еще нам надеяться? Натаниэль - слишком интересный персонаж, чтобы оставлять его в стороне. А мне, Героине Ферелдена, не обойтись без своих Серых Стражей.
Мое единственное пожелание - это посты с заглавными буквами.

ваш пост

Солона не отвела взгляд, когда кровь поверженного разбойника оросила доспехи Алистера. Даже не моргнула.
Тело обмякло с резким выдохом, и жизнь тотчас покинула остекленевшие глаза. Точно такую же картину она видела и прежде, но не с людьми. Будучи ребенком, уже лишенным родительской любви и тепла домашнего очага, из своей холодной постели она порой наблюдала за расправой над насекомыми, угодившими в паутину. Уже тогда она не испытывала негодования при виде действий членистоногого соседа. Таков был порядок вещей, жизнь не могла обойтись без жертв. И выживал, как правило, отнюдь не сильнейший.
Ей вдруг подумалось, что тогда на вершине башни Ишал они ничем не отличались от насекомых.
Когда Алистер обратился к ней напрямую, она словно выпорхнула из бездонного колодца собственных мыслей. Или скорее этот самый колодец напросто выплюнул ее на свет. Глаза ее расширились при виде стрелы, торчавшей из плеча товарища. Затем Солона кивнула и подошла ближе, потянувшись к стреле обеими руками. Несмотря на некоторую отвлеченность, отточенные движения нежных рук полнились уверенностью и знанием дела. Вполне возможно, что она бы могла проделать это и с завязанными глазами.
Стрела хрустнула под напором, прежде чем Солона вынула обломки с обеих сторон. Увы, позади осталась наименее сложная часть. Восстановить силы после боя она не успела, но оставлять Алистера в таком состоянии не собиралась. Вместо этого она сделала глубокий вдох и осторожно коснулась его плеча.
Завеса оказалась недостаточно плотной, чтобы помешать воззвать к одному из духов Тени. Солона вздохнула с облегчением, ощутив тепло магического потока на подушечках пальцев.
Разговор Алистера и Морриган отнюдь не обошел ее стороной, пускай она и не подавала виду. Со стороны создавалось впечатление, что она слишком сосредоточена, чтобы обращать внимание. Закусанная губа, отрешенный взгляд - в такие моменты Солона будто была не от мира сего, глубоко погруженная в дебри собственных логических цепей.
Однако одна брошенная фраза все же привлекла ее внимание.
- Логэйн поставил их под удар. Мы сделали все, что могли, - напомнила ему она, и ненадолго - всего на миг - их взгляды встретились.
Затем теплый свет, что окутывал ее ладонь, потускнел, оставив под прорванной стеганкой уже затянувшуюся плоть. Прищурившись, Солона чуть наклонила голову в сторону, чтобы оценить результат. Уголок губы дернулся от досады, как если бы она собралась выругаться. Однако вскоре не осталось на ее лице даже этой кратковременной эмоции.
- Будет шрам. Извини.
За сим она развернулась и обошла Морриган стороной. Пес подорвался, запрыгав возле нее с энтузиазмом, взирая на магессу с безоговорочной преданностью. Солона, не привыкшая быть в центре внимания настолько энергичного создания, испытывала неуверенность в том, как ей следовало реагировать. Рука потянулась к макушке мабари, чтобы неловко провести по ней ладонью. Однако пса это нисколько не смутило, как будто его все более чем устраивало. Или же таким образом он пытался поддержать ее?
Глазами она обвела поселение внизу, на сей раз выискивая все, что могло представлять для них угрозу. Вызванная беженцами суматоха овладела местечком, неспособным вместить такое количество людей. Да и следовало ли кому бы то ни было задерживаться здесь, если нечему было препятствовать порождениям тьмы на юге? Им бы следовало сообщить людям об угрозе, однако беженцы наверняка уже ввели местных жителей в курс дела.
- Возьмем их плащи. Укроем отличительные знаки тканью от греха подальше, - бросила она как бы в никуда, даже не обернувшись к спутникам.
Вот к чему они пришли в итоге. К необходимости скрывать принадлежность к ордену, словно преступники, и озираться по сторонам. Молчать там, где им стоило призывать людей бороться с Мором. Избегать пристального внимания, а не вести за собой. Не герои, а парии.

теперь это   в с е г д а   джинни.
джинни.
джинни.
никогда не джиневра.
и дело тут не в нелепости выбранного имени, что даже в волшебном мире отдает нафталином из старого сундука тетушки мюриэль, и уж точно  не в визгливых интонациях молли уизли направленных на провинившуюся дочь; лишь чужом шипящем наречии, что пульсирующей болью отдается в висках, до помутнения сознания, багрянца на кончиках пальцев и ощущения чужеродного пульса под детскими пальчиками.
для него всегда джи-не-вра, с этой блядской поучительной интонацией, словно все еще неразумная одиннадцатилентка, с растянутой "е" и "в" в придыхании. он для тебя - чертова амортенция, что кажется совершенно испорчена, хоть и варилась строго по учебнику - слагхорн ставит "выше ожидаемого", потому что чернила, пергамент и сырость тайной комнаты, - это никакой не святой гарри поттер.
всегда том риддл.
ты - блядская насмешка судьбы, риддл, чертов выкормыш фортуны - кровавая пена стекает с моих губ там, где сознание все еще звенит остаточным проявлением одного из любимих твоих заклятия - к р у ц и а т у с, ломящей болью в костях и свернутыми суставами, жалким телом где-то у твоих ног. в твоих глазах удовлетворение - наконец-то каждый на своем месте. ты - помешанный ублюдок, убийца и вор, том риддл, но все еще почему-то никак не сдохнешь, а мне до холодного оцепенения страшно, что когда-нибудь мой кошмар станет реальностью.
в моей памяти все еще слышится грохот несущей стены хогвартса и крик собственной матери, такой не хочется слышать больше никогда - надрывный, сворачивающий жилы изнутри и заставляющий кипеть кровь в желании отмщения, когда тело брата лежит на каменном полу большого зала [это место больше никогда не будет иметь ассоциаций со светлым беззаботным детством] - всего лишь еще одно из десятка противостоящих и мои тонкие пальцы на истрепанном рукаве гарри, простым вопросом, на который мне жизненно важно было знать утвердительный ответ - все ведь з а к о н ч и л о с ь, гарри, нам больше не нужно воевать? мы по-детски наивны и глупы, хоть и вытянули эту паршивую ношу, что самозабвенно навесил на плечи вчерашних школьников почивший директор.
в конце концов кто говорил, что с победой все прекратиться? в конце концов моим кошмаром никогда не был бледный лич со змеиными чертами и багрянцем глаз. лишь мальчишка в слизеринской форме, что так искусно сумел залезть куда-то под кожу, что не  удалось вытравить из подсознания, только скрыть. маскируя множащимися на прикроватной тумбочке зельями сна без сновидений. где ты уже не прятался за маской прилежного ученика, насмешливо растягивая уголок губ - такая маленькая глупая д ж и н н и.
немного сухой конкретики если в заявке вот нихрена не понятно, да ладно, словно кто-то ее писал, чтобы все поняли. мы говорим о реальном физическом теле, душе и что там осталось от лорда конфигурации пятого курса хогвартса, когда он натравил василиска на школу - именно эта часть была якорем в дневнике, и как по мне была самой крупной [1] жизненных сил, что он вытянул из джинни уизли тому было достаточно как минимум для того, чтобы вовремя отделиться от дневника, пока юный гарри не затыкал его до смерти клыком василиска. в суматохе тайной комнаты и радости, что все живы и злодей повержен никто не обратил внимание на еще одно тело в тени - камон, нам было чуть больше десяти лет. когда очнулись профессора и спустились в комнату, естественно тома реддла уже и след простыл. [2] объективно, том умнее того, что осталось в остальных крестражах, и того, что так бережно собрал неумелыми руками хвост, под песенку - я его слепила из того, что было. вернулся ли он в британию вплоть до окончания второй магической? твой откуп, но я думаю не раз бился головой о дубовую поверхность с мыслью, что же там за идиота воскресили. были предпосылки к возвращению? скорее да, но храни мерлин и моргана слухи и корреспонденцию, чтобы мистер реддл мог собрать творящуюся картину воедино и решительно сказал - с этим идиотом вы как-нибудь сами. [3] стал ли лорд законопослушным гражданином, что грезит о хорошей должности в министерстве, забыл все планы о власти и величии магов - дважды, конечно нет. стал ли он умнее и аккуратнее в методах - определенно, да. нужен своего рода серый кардинал, которому оказалось по приколу довести старых недругов до больнички [кто лечил птср тот точно не я]. потому что на свете осталось довольно мало тех, кто помнит лорда в лицо в школьные годы и не страдает альцгеймером. и джинни из того числа, от этого приятнее вдвойне видеть перекошенное от ужаса лицо, когда ты знакомишься притворяясь другим человеком. или отсылаешь подарок только вам двоим известный на годовщину победы. [4] открыта к идеям и обсуждению, мыслей много и на любого рода игру, как фандом так и альтернативу и нужен еще один человек, который поможет отсеять песок от золота и принести свои блестящие камушки идей. [5] искренне и трепетно люблю фанкаст в лице тома хьюза, - есть варианты? залетай в лс ко мне, мы все обсудим.

---

от меня лапс, от 3к, птица-тройка, неспешная игра, диалог с игроком.
(у гарри спросишь сам, не буду я делать что-то за тебя. уже проходили)
не тороплю по постам, триггеры и пожелания обсуждаются до момента как мы зайдем в болото, ведусь на любые хэды и веду любые разговоры, предпочитаю иметь связь с игроком помимо лс. ищем не строгого канониста, но любителя волшебного мира, кому идея отзовется желанием играть. мы с гарри тебя очень ждем в треугольник,  психологический и созависимый, а потом уже любовный, но там как договоримся

ваш пост

это казалось хорошей идеей.
ну, если быть точной, то лишь первые пару секунд, (дальше ее окатывала удушливая волна сомнения и паники, череда нескончаемых  "что если?"  крутившихся в голове) когда сова поттеров упорхнула из окна гостиной на площади гриммо держа в своих лапах желтоватый конверт из плотной бумаги с короткой запиской - приглашением на чай в обеденное время, в косой переулок - чтобы не нарушать исключительный распорядок министерства и не ставить его, как сотрудника, в неловкое положение (словно джинни это сильно заботило), подписываясь в конце сухим и деланно вежливым - с уважением дж. м. поттер - искренне надеясь, что ее собственные инициалы, в конце, не скажут получателю ровным счетом ни че го, в голове будет пустота, помешанная на легкую заинтересованность, и, возможно, даже, пересекаясь с гарри в министерских коридорах он расскажет ему, не сумев совладать с недоумением, а ее образ будет ему чуждым, разве что мельком увиденным на какой-нибудь странице разного вида желтушности прессы.
в конце концов самое ужасное, что могло произойти от этого послания, - ее бы приняли за  взбалмашную супругу героя магической британии, которой отчего-то стало скучно, потому что, в обычной жизни, сама джинни с трудом могла вспоминить имена  коллег мужа, за редким исключением, близких приятелей и, пожалуй, знала в лицо его непосредственное начальство; куда уж ей было до новых  сотрудников отделов не относящихся напрямую к аврорату, но потревоженное магией дребезжание  оконных стекол в доме и надрывный голос гарри все еще звучали в ее барабанных перепонках, оставляя после себя что-то безнадежное, въедающееся под кожу, грязное, что ощущалось прогорклым привкусом отчаяния на языке и совершенно точно желанием, чтобы хотя бы единственный раз, конкретно  этот, гарри поттер ошибся в своем натянутом - он вернулся. у паранойи был кислый привкус, что хотелось скорее сплюнуть, джинни знала наверняка. чтобы извечный внутренний компас, что тянул внутренности, цеплялся за ребра, словно рыболовным крюком, в течении долгих семи школьных лет, наконец-то дал сбой, ошибочно развернул полюса - первый раз не заведя в непроглядную темень запретного леса, после слишком долгой ненадобности в их счастливой (нет), но совершенно мирной жизни. или она просто могла показаться предельно радушной и вежливой, что помогло бы унять нервозность гарри, что взращивала в ней самой тревожный ком из подозрений, с привкусом неизбежного, что мешал не только спокойно спать, есть, занятся своими обыденными делами (в конце концов пророк ждал ее заметку по последним моделям метел для квиддича), но и спокойно дышать, где она с трудом втягивала воздух в легкие, который, отчего-то, именно сейчас стал отдавать затхлой сыростью старого хогвартса - запаха, что сознание, как надеялась джинни, успело подзатереть в вехах памяти (так глубоко одиннадцатилетка пыталась запрятать то немногое, что осталось от воспоминаний с первого года),  потому что так ощущалась тайная комната.
о худшем варианте джинни старается попросту не думать, где стройный убористый почерк был бы ему до отвратительного знаком (она бы искренне надеялась, что вызывала у него исключительно негативную реакцию, хотя на изменения тенью проходящие по лицу, треская маску хорошего парня, на глазах свидетелей, леденящей волной ненависти расчерчивая черты - рассчитывать не приходилось - джинни поттер прекрасно помнила о ком идет речь). ей все никак не удавалось снять болезненную сведенность запястья, где отправленная записка была самым наилучшим из вариантов, "уважаемый том" в которых она подсознательно слишкой часто ошибалась - уважаемый мистер реддл, том - дорогой том (и, вот, ей снова одиннадцать и она изливает свою душу сухим пергаментным страницам) - затаив дыхание от накатившего ужаса, уже  ожидая, что чернила в следуюший момент бесследно просочатся в лист, чтобы вернуться совершенно другой фразой - здравствуй, джинни. снова ощущая себя в шкуре  той напуганной первокурсницы, до которой нет дела даже собственным братьям и вслушиваться в тихий голос из чужих  воспоминаний, что даже спустя десятилетия будет заставлять вздрагивать, воровато оборачиваясь, пытаясь незаметно успокоить пустившееся вскач сердце - забавно, какой ущерб может нанести тетрадка, особенно в руках маленькой, глупой девочки. джинни поттер больше не была глупой, знала наверняка, а вот отчаянной ее назвать было можно.
отчаяние - темное и тягучее чувство, что заставляло ее захлебываться в неизвестных водах, моменте ожидания, когда джинни поттер сидела в небольшом кафе, недалеко от "флориш и блотс" (ловила на себе редкие косые взгляды, делая ставки на то, как скоро на место прибудет какой-нибудь репортер - гарри узнает, с первых полос, очередной паршивой газетенки о "неверности" супруги. блядская ирония) перекатывая в тонких пальцах перстень подаренный гарри на их прошлую годовщину (что скрывал за собой тонкий обруч венчального кольца), с совершенно отвратительным черным камнем вид которого, отчего-то, заставлял хмуриться, пытаясь ухватить мысль слишком быстро ускользающую - где она могла его видеть? перекатывая в тонких вязях пальцев ребра огранки, совершенно малодушно надеясь на то, что назначенная встреча сорвется - в министерстве дали задание, что нужно закончить сегодня вечером (таких было слишком много в стопке отчетов на столе гарри), он решит не прийти, забыв уведомить заранее, - десятки совершенно неправдоподобных, для английского мужчины и воспитанного волшебника, вариантов причин, которые вмиг разбиваются о действительность, стоит джинни поднять глаза на звон дверных колокольчиков - почувствовать как напрягается каждая мышца в ее теле, еще до момента как в голове нестройным роем загудят мысли, заставляя морщиться, а пальцы сожмутся до боли онемения и сама джин начнет жалеть, что достать сейчас волшебную палочку - привлечь лишнее внимание (хотя, разве она не должна это сделать?); и, пожалуй, немного о том, что трансгрессия не разрешена на территории переулка, а из магазинов вообще считается дурным тоном (хочется хотя бы в этот раз побыть трусливой).
джинни поттер готова быть невоспитанной грубиянкой в тот миг, потому что эти черты лица она узнает даже по прошествии десятилетия - списать все на поразительную схожесть получается с трудом. убеждая себя зыбким - а вдруг просто слишком похож? ей совершенно не хочется признавать, что гарри и в этот раз оказался прав.

Безразличный тон, отрешённость от происходящего и настороженность во взгляде: у тебя есть то, что мне по-настоящему нравится — неподдельные эмоции, которые ты никогда не показываешь ни на камеры, ни перед лицом команды. Перемену настроения можно заметить в изменении тембра голоса, в наклоне головы или в манере поведения: перед лицом команды ты — язвительный ублюдок, который не преминет указать каждому его место на поле или скамье запасных, перед линзами камер — самая обаятельная восходящая звезда, в меру отзывающаяся о товарищах, об уровне игры других команд первого дивизиона, о планах на игровой сезон и на свою карьеру в будущем.

Ни в одних официальных документах не значится, что у тебя ещё есть живые родственники. Крёстный отец проявил «доброту» и принял сына женщины, которую подставил перед собственным братом, под воронье крыло. Как там бывает у всех нормальных семей? Да чёрт бы их знал. Другой жизни не существует. Вороны – абсолютно больная в своих отношениях семья, которая в любом случае за каждого своего глотки перегрызёт всем остальным. Так уж у нас заведено.

Ещё скажи, что у тебя ПТСР после жизни в «Эверморе». Именно этим ты всю жизнь и занимаешься — закрываешь глаза. Как в детстве: если ты не видишь опасности, то её не существует. К сожалению, опасность при этом не перестаёт видеть тебя самого и прикидывать, как удобнее сломать хребет.

Хочешь — топи в алкоголе. От прошлого крайне сложно избавиться.

Ферзь? Ты мой Второй.

---

С Лисами можешь делать что хочешь и когда хочешь, но в Гнездо возвращаться обязан. Эндрю просил передать, что готов прилететь тебе в жбан. Лично меня интересует вырезанная Сакавич ветка, и если ты понял о чём я, то приходи в ЛС обсудить.
По классике пишу от третьего лица, заявка от второго — «я так чувствую». Птица-тройка опциональна и не обязательна, честно ломаю об лапслок глаза, но, если совсем никак без него, то смирюсь. Играю от канона до АУ что угодно, за скорость отписания постов не пинаю (и даже вторую руку ломать не буду).

ваш пост

Ин-хо знает, что последний, кого Чжун-хо ожидал бы увидеть под маской, это он сам, поэтому наступающая почти что оглушающая тишина дребезжит звуком галогенной лампочки, которая скоро перестанет работать. Треск. Ещё треск. Чжун-хо делает шаг вперёд и тоже срывает маску, которая так и остаётся нелепо болтаться на макушке; Ин-хо не отступает, только беззвучно, устало выдыхает, наблюдая на родном лице фантасмагорию самых разных чувств, начиная от абсолютного отрицания происходящего и заканчивая постепенным осознанием малоприятной правды.

Не так хотелось бы провести встречу спустя несколько лет почти полного отсутствия контактов. Не так. Но необходимо воспользоваться только что полученным преимуществом.

— «Что это значит?» — переспрашивает Ин-хо, жестом показывая на одежду Чжун-хо. — Что это значит?

Вопросом на вопрос, без чётких ответов и без шансов на объяснения здесь и сейчас. Стоило ожидать, что брат начнёт копать в сторону Острова, стоило предположить, что Остров он всё-таки найдёт. Но единственное, чего Ин-хо точно не мог предположить — того, что Чжун-хо хватит мозгов переодеться официантом и, более того, едва не оказаться в постели VIP-гостя. Внутри всплывает масляным пузырём странная, трудно определимая эмоция, когда память подкидывает крайней свежести кадры да прямиком во взбудораженное сознание: Чжун-хо на коленях, без маски, перед ним обнажённый VIP в маске Пантеры, и это всё настолько до абсурдности отвратительно, что Ин-хо стоило больших трудов сохранять самообладание. Во многом справился модулятор голоса, встроенный в маску. Как никогда пригодился тот факт, что модулятор в том числе искажает интонации.

Он берёт со стола стакан, подносит к губам и медленно отпивает мелкой глоток, не сводя взгляда с Чжун-хо. Виски на языке растекается крепким послевкусием вишни мараскино, имбиря, и немного — шоколада.

Последнее с чем хотелось бы разбираться — как вывести Чжун-хо с Острова живым и, желательно, не в чёрном гробу, перевязанном розовой лентой, коих в подсобке крематория осталось несколько больше, чем живых игроков, которым предстоит пройти шестой этап Игры. Гробов всегда немного больше на случай непредвиденных обстоятельств, и эти обстоятельства не всегда включают в себя банальную поломку оборудования. Впрочем… если иных вариантов не останется, то гроб стоит рассмотреть хотя бы как опцию.

Здесь, в апартаментах, нет камер внутреннего наблюдения, поэтому нет и смысла переживать, что кто-то, в том числе Хост, узнает содержание приватного разговора. В ином случае Ин-хо стило бы прямо сейчас вытащить револьвер из-под полы серого плаща, приставить к виску — или под челюсть — и нажать на спусковой крючок. Он самолично нарушил правило, которое буквально пару минут назад озвучил брату: «Если вы оказались раскрыты — вы будете ликвидированы». Раскрытие личности рядового рабочего или солдата роли бы не сыграло — у них в соглашении буквально есть пункт о том, что они в курсе о правилах ликвидации. Раскрытие личности Ведущего — немного иной уровень, ставящий под угрозу функционирование филиала. В том, что Игра так или иначе будет завершена, вопрос даже не стоит — Ведущего легко заменить. А вот аутсорс систем безопасности и профилактика возможностей обнаружения Острова береговой охраной — та ещё задача.

Второй мелкий глоток. Нельзя добиваться контроля над эмоциями алкоголем, но иногда он уже не может по-другому.

— Он бы убил тебя, — говорит Ин-хо, — после того, как воспользовался тобой. У него хобби такое — охота. Только в качестве дичи — люди.

Эта информация не покинет пределов апартаментов. Глушилки связи работают исправно, даже если Чжун-хо что-то наснимал или записал на свой телефон — файлы не подгрузятся ни на файлообменик, ни в чаты мессенджеров. А телефон у него конфискуют и отформатируют память без возможности восстановить.