После смерти Эдварда, Шан казалось, что она идет бесконечному полю со снегом, в котором утопает с каждым шагом. Ей было тяжело идти с грузом на сердцем в новую жизнь.
Сначала ее съедало чувство вины, что она не смогла спасти мужу жизнь. Как иронично, биохимик, занимающаяся разработками лекарств против онкологии, не смогла вылечить мужа.
Потом ее грызло чувство стыда, что как она может продолжать жить дальше, радоваться и быть счастливой, когда он мертв?

Она сама нагрузила себя обязательствами, от которых ее избавил муж. Уоттс мечтал лишь о том, чтобы его жена продолжала жить. Как потом она узнала из его дневника, переданного юристом в момент чтения завещания, что больше всего Эдварда боялся, что Шан последует за ним. Не сможет найти силы жить дальше.
При прочтении этих строк ее сердце заболело от мерзкого чувства предательства. Ведь она действительно думала о том, чтобы последовать за мужем. Трясущимися руками она каждый раз ставила баночку со снотворным обратно на полку, откладывая решение на “потом”. Не хватало храбрости.
Но эти строки мужа заставили ее отказаться от этой затеи.

Она продолжала двигаться по бесконечному заснеженному полю в поисках смысла жизни.

Прошел год после смерти Эдварда. Теперь в ее духовном путешествии появился маяк, который вел ее к новой главе жизни и принятию того, что от болезней люди умирают.
Путь к этому маяку, был непрост и еще долог, но то, что она смогла разглядеть его — это был уже большой шаг.
Боль ослабляла хватку, легкие раскрывались, становилось легче дышать. Глаза яснее видели мир, пыль в доме, потертости на обложке фотоальбоме. Многие фото в рамках перекочевали в комод, остались только те, от которых пока было трудно избавиться. При взгляде на них уже не было так больно, а на глазах больше не выступали слезы. Появлялась лишь грустная улыбка от нахлынувших воспоминаний.

Шан ощущала силы, которые в ней стали появляться, и смогла вернуться обратно в Roche. Она приступила к новому исследованию и научной деятельности. Оглядываясь назад, женщина не сомневается в том, что поступила правильно, оставив работу на какой-то период. Ей было дано время, чтобы оплакать человека, которого она любила и с которым была в горе и в радости 15 лет.
Маяк, который освещал ей дорогу в духовном пути, стал обретать и смотрителя. Или смотрителей. Сначала вдалеке она видела очертания фигуры своего Эдварда, а потом эта фигура сменилась другую — на юного принца, как из сказок, Генг Сока.

В последние несколько месяцев юноша обрел для Шан особое значение. Он заполнял гнетущее пространство, был рядом и напоминал о том, как жизнь порой бывает прекрасна. Ее внимание к нему было повышенное и носило совсем не дружеский характер. В ней снова просыпалась женщина.

Приближающийся вечер напомнил о себе трелью птиц, которые летели обратно в гнезда со стороны озера. Шан, которая практически весь день не поднимала голову от книг, статей и ноутбука, вдруг вернулась из мира формул, теорий и гипотез и устало потерла глаза. Два кота, которые лежали на подоконнике, дремали, наслаждаясь лучами заходящего солнца.
Китаянка подняла глаза к окну и увидела красивый пейзаж. Глаза, замученные текстами и монитором, почувствовали облегчение. Загруженный мозг мгновенно отбросил научные формулировки и отправился в нирвану. Она просидела так несколько минут.
Потянувшись и размяв затекшую спину, Цзоу взяла телефон и написала смс-ку Генгу:

Привет! Не забудь про наш сегодняшний ужин. С тебя продукты. Жду.

Брюнетка раскрыла нараспашку окна, чтобы свежий воздух и запах летних трав заполнил дом. Она глубоко вздохнула и почувствовала сладкое и томное предвкушение встречи. Настроение стало улучшаться. Посторонние мысли отошли на задний план. Шан включила музыку на максимально комфортную для себя громкость и принялась наводить порядок в доме.
Время ожидания прошло быстро. Шан раскладывала вещи по своим местам, вытирала скопившуюся пыль, приводила в порядок свой рабочий стол. Ее изумило то, как за всего за несколько дней своего пребывания превратила уютный дом в обитель хаоса.
Расставленные по местам вещи успокаивали женщину, и приводили в порядок ее мысли. Она шла к новой жизни в своем темпе, пытаясь менее болезненно избавиться от того, что мешает идти ей дальше.

— Привет! — она распахнула дверь после звонка, а затем отошла в сторону, пропуская молодого человека внутрь. — Как дорога? — поинтересовалась Шан и взяла у него пакеты, отправляясь на кухню. Ее кольнуло неприятное чувство.
Оно уже не первый раз проскальзывало внутри нее. Чувство, которое сложно назвать одним словом, но которому можно дать достаточно четкое описание: Цзоу додумывала образ Генка, приписывая ему черты Эдварда, и пыталась за счет мужчины компенсировать все то, что не было пережито и не отдано Уоттсу до конца.
Это осознание пришло ей, как гром среди ясного неба, когда однажды она чуть было не переступила черту и сдержалась от порыва поцеловать Генга.

Шан шла среди памятников человеческой жизни, держа в руках букет красных роз, и осматривала надгробные плиты. Для кого-то подошел свой черед в связи со старостью, а кому-то было отмерено слишком мало лет. Она пыталась представить, как сложилась бы жизнь ушедшего спустя год. Для кого-то она придумывала печальный исход, для кого-то счастливый. Кого-то отправляла в новую страну, кому-то рисовала ребенка, кому-то найти потерянную много лет назад мать.Ей было грустно от того, что нельзя предсказать, сколько тебе отведено, и как отсрочить смерть.
Среди однотипных плит она без труда узнала ту, ради которой сюда приехала. Китаянка подошла к могиле, которая больше не вызывала острую боль и горькую скорбь. После похорон она была тут часто, практически каждый день, а потом поняла, что не в состоянии выносить это все и около года не появлялась здесь.
Когда пришлось с покойным мысленно и духовно расстаться, она решила для себя раз в два месяца в день его смерти приезжать сюда хотя бы на 5 минут, чтобы отдать ему дань памяти.
Что она и делала последние полгода вне зависимости от погодных условий, вдова приезжает сюда, чтобы почтить память мужа.
Останки Эдварда хотели перевести в Нью-Йорк, на семейное кладбище. Он знал, что на этом могут настоять его отец и мать, поэтому по завещанию запретил это делать, как его последнее желание. Покойный хотел даже после смерти быть рядом с женой.
Его семья противится не стала, хотя Цзоу для них даже спустя 12 лет брака с Уоттсом оставалась чужой и экзотичной. Они не были готовы принимать ее в свой клан, но и не отталкивали вовсе. Ее такое положение вещей устраивало — это давало ей свободу действий и возможность не озариться на других.
Женщина сделала легкий поклон перед надгробием. Ее ладони осторожно убрали снег с верхушки плиты. Приведя более-менее, насколько это было возможным, в порядок могилу, она присела на корточки, чтобы возложить цветы на основание надгробия. Ее пальцы прошлись по словам: “Любимый сын и муж, рано покинувший мир и оставивший после себя так мало”. Она взяла, стоявшую рамку, в которой было ее любимое фото мужа и печально улыбнулась. В животе все сжалось от сожаления.
— Ты действительно мог сделать многое, Эдвард. Жаль, что не успел, — с грустью и тихо сказала китаянка, а затем продолжила наводить порядок.
Вдова откопала ее из-под снега лампадку, куда поставила привезенную с собой свечку. Она стала в карманах, а потом в сумке искать зажигалку. Найдя ее в маленьком кармане, Цзоу попыталась зажечь свечу, но в зажигалке не осталось газа.
— Блеск, — пробурчала женщина. Недовольное бурчание слетело с губ.
Озираясь по сторонам, ее взгляд зацепился за пожилого мужчину, который размеренно шел по дороге и, как будто, тоже искал что-то. Отставая на шаг, а может на два, практически рядом шел мужчина моложе. Шан, держа в руках лампадку, решила обратиться к ним за помощью.
— Извините, — крикнула женщина и подошла к мужчинам. — Извините, — она сделала поклон в знак уважения. Было сложно, даже спустя 12 лет пребывания в США отказаться от восточных привычек. — У вас есть зажигалка или спички? В моей просто закончился газ, а в память о супруге хочется зажечь, — Цзоу держала эту лампадку в обеих руках, как священный артефакт, без которого жизнь не будет иметь смысл. Но в простой просьбе ей не отказали.
— Спасибо, — вдова благодарно улыбнулась и, сама не понимая зачем, решила поинтересоваться. — Вы ищите чью-то могилу? — мужчина, который был больше похож на телохранителя, зажег свечу и передала лампадку обратно женщине. Ответ от пожилого мужчина ввел Шан в ступор.
— Вы ищите могилу Эдварда Уоттса? — ее лицо достаточно ярко выражало удивление. К нему редко приходили после похорон, словно все смогли стереть его из памяти, как ненужного персонажа. — Пройдемте вместе, — Шан кивнула головой и направилась туда, прикрывая ладонью огонь.
— Вы, наверное, сотрудничали вместе с Эдвардом. Напомните, как Вас зовут? — осторожно прощупывала почву вдова. — Да, верно, я Шан Цзоу, его бывшая супруга.
Ей пожилой мужчина с одной стороны показался знакомым: в мозгу всплывали отрывочные описания пожилого мужчину от покойного мужа. С другой стороны: она могла и ошибиться, потому что смерть Уоттса стала для нее настолько сильным шоком, что часть каких-то событий в ее памяти стали размытыми, а какие-то вообще растворились в мозгу как дурной сон. Но у нее была хорошо развита интуиция, которая сейчас подсказывала ей, что она слышала и заочно знает этого мужчину.
Озвученное имя, сложил пазл в голове вдовы. Интуиция и память ее не подвели, и значит, она верно помнила почти половину описания итальянца. Вернувшись к могиле, Шан поставила лампадку перед фоторамкой мужа, а затем сделала несколько шагов назад.
— Я думаю, что Вам есть, что ему сказать, — уважительно произнесла она, давая возможность Гвидо пообщаться с Уоттсом.
Она снова подошла к могиле.
— Он мне как-то рассказывал про Вас. Вы ему в свое время очень помогли, — ее левый уголок губы нервно дернулся. Она стыдливо прикрыла его ладонью. — Не обращайте внимания, это нервный тик. Он у меня с детства, — как только мышцы на лице перестали сокращаться, она снова раскрыла свое лицо. — Вы ему нравились, — китаянка произнесла это искренне, как произнес бы ее муж в лицо этому человеку. Эдварда любили в бизнес-кругах за то, что он говорил прямо о том, что и о ком думает. Он был сильным и окружал себя такими же. “Если хочешь быть первоклассным хищником, нужно окружать себя такими, чтобы знать их повадки” — как-то раз сказал ей бывший супруг. На что в ответ она произнесла: “Нет более лучшего учителя, чем враг”. На том все и строилось: он получал “тумаки” и становился только сильнее, получая бесценный опыт и навыки коммуникаций даже с опасными людьми.