ролевая: https://solace.rusff.me/
ЖЕЛАЕМАЯ ВНЕШНОСТЬ: charlie hunnam, ryan gosling or else
чистокровен или полукровен • работник министерства• пожиратели смерти и/или министерство магии
тридцать пять лет
точный, резкий, холодный. волосы подстрижены так, будто отмеряли линеечкой. глаза — как мокрый сланец в тени. смотрит не на лица, а сквозь них, будто читает доклад. руки не волшебника. руки бойца. шрам через костяшки — от заклятия, не от пера. руки избиты не в кабинетах, а в переулках; шрам через тыльную сторону ладони — как запись в личном дневнике, воспоминание, которое хочется забыть, но не получается.но этот строгий вид —ф а с а д .
носит свою должность как доспехи, но доспехи эти ему не по росту — видно по тому, как воротник мантии чуть тёрт с одной стороны. от постоянного поворота головы на звук, которого нет? или чтобы смотреть через плечо? говорит словами из указов. каждое предложение — отчёт.
но когда думает, что его не видят, левая бровь чуть ползёт вверх. микро-движение.
скепсис. усталость. он не верит в то, что произносит. он выполняет ритуал. он — система. та самая, что сожгла мой дом. он подписывает бумаги, которые становятся приговорами. он приказывает, и другие исполняют. он не просто проблема, он — угроза высшей категории. не потому что силён в бою (хотя уверен, что силён). а потому что он умный. он видит закономерности. не полезет в лоб, он возьмёт в кольцо, заблокирует пути отхода, найдет слабое место.
а его слабое место… он сам.
точнее, та тень, которую он в себе прячет. тень того, кем он был до того, как нацепил эту мантию.я знаю, что на драконов не нападают просто так, когда хотят подчинить себе: их провоцируют, загоняют в угол, лишают выбора. его что-то загнало в этот угол. но что?
мне опасном думать о нем, как о человеке. как об инструменте — да. как о вражеском оружии — да. но как о человеке? я всего один раз видела в нем этот проблеск; когда маска треснула, но не спала — он стоял на утёсе, и ветер бил в его безупречную мантию, он на мгновение закрыл глаза. и на его лице не было ни начальника, ни исполнителя системы, ни карателя. я видела лицо мужчины, который стоит на краю и помнит, каково это — дышать свободно.
я буду следить за ним:
за тенью в его глазах. за шрамом на руке. за тем, как он отводит взгляд, когда говорит "таков приказ". он — головоломка, собранная из чужих приказов. интересно, что случится, если попытаться разобрать её и собрать заново?
— наш конфликт — абсолютный и непримиримый. я погрязла в желании мстить, не размениваюсь и рублю с плеча, а ты, к счастью, хитрее меня и не позволяешь чувствам погубить холодный расчет; в сюжете я хочу отразить, что пожиратели как бы рьяно они не боролись за идеологию — тоже люди, со своими причинами, страхами, комплексами. в тебе, как и во мне, такая же, глубокая, запрятанная боль.
— моем открытом сопротивлении ты видишь опасное безумие, которое ведет к неминуемой гибели меня и всех, кто со мной. здесь не будет романтической идиллии, здесь военный союз двух окруженных, но не сломленных — доверие будет выстрадано кровью, а любовь не про цветы, а решение встать спиной к спине против всего мира.
— мистер и миссис смит в реалиях волшебного мира 1980 года под гнетом режима пожирателей.
формальности: о внешности договоримся. она тут носит рекомендательный характер, ю ноу. я не углубляюсь в подробности биографии, потому что основной конфликт и причину я предпочла, чтобы вы придумали самостоятельно. хотите, чтобы ваша мать/тетя была магглорожденной или сквибом? пожалуйста! хотите быть предателем семьи, который выбрал «не тех» ради спасения той самой семьи? можно! решайте сами, что вам нравиться, но атмосфера "мистера и миссис смит" потеряться не должна — мне сильно нравиться это противостояние. я пишу от 3го лица, но могу и от первого, как в заявке. могу выдать хоть 3к, хоть 5к, хоть 10к — тут как пойдет. мне важно, чтобы мы нашли коннект в постах и общении. постиками обменяемся в лс. о графике не волнуйся — я сооружу или оплачу.
холод и тишина оранжереи обволакивали вуалью, внушая призрачные надежность и контроль, которых так не хватало роузмари в последнее время. ее волосы, светлые и густые, завились от влаги еще больше, чем обычно и передние пряди, выбившись из наспех сделанной прически, падали ей на лицо, мешаясь. она убирала их назад, заправляла за уши, пыталась приколоть заколкой, но в какой-то момент окончательно смирилась и прекратила попытки привести себя в порядок не только внешне, но и внутренне. роузмари почти не спала в последнее время, мало ела и проводила свои дни то в больнице, то в оранжерее, то в гостиной своего дома, пачкая тонкие пальцы рук в крови и гное. в горле у нее перманентно стоял ком из подступающей тошноты и невыплаканных слез, и ей начало казаться, что на ее плечах висит груз огромной ответственности за целый мир, за свою семью и за будущее, что виделось ей крайне туманным, мрачным и тягостным.
от жутких ночных кошмаров, от запаха крови, от металлического привкуса во рту она сбегала в просторные оранжереи, что пережили не одно столетие, являясь пристройкой к разрастающемуся с каждым новым поколением поместью дервентов. родительский дом, казалось, никогда не переживал столь тяжелые времена, как сейчас, когда над ним нависла тягостная зеленая метка со змеей. негласно, без явных признаков, под крышей поместья происходили жуткие вещи: древние коридоры впитали в себя стоны, крики, обои и гобелены пропитались чужой кровью, в зеркалах больше не отражаются счастливые лица обителей — только грусть, напряжение, а в воздухе повисла тревога. дома было столь же небезопасно, как за его пределами. и роузмари начала пить успокоительные зелья — без них она не могла заснуть, не могла трезво мыслить и зачастую ловила себя на ощущении, что окружающая ее обстановка меняется, искажаясь, как лицо уродливой старухи.
после трехчасового стояния над операционным столом в подвальном кабинете своего отца, оборудованного специально для того, чтобы исполнять новый долг, роузмари молча удалилась от общего сборища сюда, в свою крепость одиночества. здесь все было понятно и просто: растения — не люди, им не свойственны эмоции, разочарования, для хорошей жизни им нужны, свет, вода, немного магии и время. с людьми сложнее, гораздо сложнее. прятаться в зарослях бадьяна, папоротниках, в пышных лозах плюща, в тени хвойных и лиственных деревьев, слушать трель ручейков, стекающих в озеро в центре оранжереи — новый копинг механизм. не будь у нее этого волшебного места, она бы уже давно погибла от собственных же рук. но холод и стабильность зеленых зарослей успокаивали, хотя бы на время пребывания среди растений.
роузмари крайне трепетно относилась к своему уединению. как правило, она сама решала, когда стоит снова выйти к людям. ее семья понимала это и потому не беспокоила роузмари, когда та вновь удалялась подальше от безумств войны, людских страданий и собственной трагедии семьи дервент. поэтому роузмари сразу поняла, что ее уединение нарушил кто-то чужой. но головы своей она к нему презренно не повернула. и даже не поздоровалась, когда над ее ухом раздался грохот знакомого голоса, так противного ей в это время. роузмари лишь продолжила смешивать очередное успокоительное зелье.
но игнорировать розье долго она не могла. при упоминании имени младшего брата розумари резко повернулась в сторону винсента, и взгляд ее был столь же острым, как скальпели, что ей нередко доводилось держать в руках. пожиратели вновь пришли к в их дом с новыми требованиями, но в этот раз им нужна была уже она. имея в своих руках судьбу леннокса, темный лорд установил свои правила под крышей поместья. он диктовал свои условия, манипулировал и не давал возможности сбежать или отказаться. наказанием за неповиновение была не просто одна единственная жизнь, а вопрос существования целой семьи.
— а что, если я откажусь? — она смотрит на винсента снизу вверх и пытается делать вид, что не боится ни его, ни его угроз, ни самого лорда, но на самом деле роузмари даже не дышит. — винзенгамот тогда сможет принять нужное решение?