PULSE

Giorgia *подлежит изменению
Miriam Leone*готов выслушать предложения
белым мелом обвела мое сердце навсегда |  ~30-33  |  Свора с октября 2024

Шапито – Маленьким стал океан
Джизус – Рядом с тобой
Ploho – Я буду жить для тебя
Brainstorm - Ветер
Нэил Шери - Нелюбовь

Любовь живет три года. В первый год вы живете друг другом. Она становится навязчивой идеей, наваждением, вирусом, запустившим свои корни глубоко внутрь тебя, словно средневековая чума. Тебе кажется, что никому в этом мире ещё не было так хорошо, никто ещё не был так счастлив. Каждый день приносит новую порцию чудес, и, кажется, конца этому не будет. Жизнь как у большинства, по-обычному алгоритму, вызывает чувство обыденности, неоправданности ожиданий. Каждый претендует на эксклюзивных отношения, верит «что мы – то, а вот у нас-то» жизнь сложится яркая и неординарная. На второй год вы уже можете понимать друг друга «с полуслова» и с гордостью доказываете окружающим, что созданы друг для друга. И, конечно же, вы уверены, что любовь ваша лишь крепнет со временем. Наступает третий год, и вы понимаете, что всего, что связывало вас раньше, уже нет. Былая страсть испарилась, а вся жизнь погрузилась в обыденную рутину. И вдруг приходит осознание, что этот «комплексный обед» уже осточертел. В поисках счастья вы с головой уходите в работу, заводите новые знакомства, придумываете новые хобби, и вот уже у того, с кем ещё недавно вы проводили каждую свободную минуту, появляется своя автономная жизнь. Вот здесь и завязывается начало конца.

Любовь живет три года. Об этом говорил один популярный современный писатель. Француз, кстати. И вряд ли есть особые причины не верить его словам – французы, как говорится, на этом деле собаку съели. И, может, мы могли бы прийти к взаимной ненависти и постоянным упрекам, но… Но все оборвалось гораздо раньше. Однажды ты ушла. Просто собрала вещи, оставила ключи на прикроватной тумбочке и исчезла из моей жизни. А потом вышла замуж. И месяца не прошло с твоего ухода. Ты времени зря не теряла, да? Кто из нас был запасным аэродромом? Впрочем, можешь не отвечать, мне это не интересно. Знаешь, что осталось после всего? Разочарование, раздражение и… Облегчение? Да, мне стало чуть легче, когда, наконец, понял, что же ты из себя представляешь. Может, стоит хоть иногда верить окружающим людям?

Знаешь, время устраивать скандалы и бить посуду давно упущено. Пришло время просить прощения. Впрочем, ты ведь никогда не умела этого делать, так? Слишком самоуверенная, слишком самовлюбленная… В тебе слишком много этого «слишком». Признаю, именно это меня тогда и привлекло. О, и не надо рассказывать про ущемленное самолюбие, и про "ждала, любила". Сказки для маленьких наивных девочек.

Скажи, чего ты хочешь от меня сейчас? И где твой муженек (увидел бы его – точно зубы пересчитал)? У тебя были хоть какие-то чувства ко мне? Ты ведь не думаешь, что я брошу всё и побегу тебя спасать? Решать твои проблемы?

Побегу.

Немного фактов из настоящего:
- Попала в Свору в начале октября 2024 года во время очередного рейда и в первый же день встретила бывшего что такое не везёт
- Всё ещё обиженный, но не желающий для неё участи обычной рабыни, Марко приставил следить за ней парнишку но упорно не признается, что это его рук дело
- Джорджи слишком важна для Марко, поэтому он не оставляет надежды возобновить отношения.

пост из нового

В кухне, прежде полной света, суеты, дурманящего аромата свежей выпечки и тихого потрескивания поленьев в печи, сейчас непривычно темно и тихо. Лишь шёпот двух соседок, обменивающихся полуфразами, нарушал гнетущую атмосферу. В дальнем углу, возле печи, украшенной некогда яркой мозаикой, застыла в траурном одеянии мать, руки бессильно сложены на коленях, взгляд устремлён в пустоту. Мама… Ещё полчаса назад, сидя в такси, мчащемся из аэропорта Палермо, Марко отчаянно цеплялся за надежду, что всё происходящее – чья-то злая шутка. Неуместная, жестокая, но всего лишь шутка. И вот теперь, как удар хлыстом, пришло горькое осознание.

Марко делает шаг навстречу, но его бесцеремонно перехватывает синьора Ренци, бойкая соседка и компаньонка бабушки. Она торопливо целует его в щеки, тараторит что-то – молодой человек даже не слушает, просто кивает отрешенно и невпопад, надеясь, что эта пытка скоро закончится.

– Марко, – голос матери, хрупкий, словно надломленный,  положил конец этой нелепой сцене. Она мягко коснулась плеча соседки, и та, послушно склонив голову, отошла в сторону. – Церемония через час. В комнате твоя одежда, приведи себя в порядок.

Воздух наполнен ароматом ладана, смешанным с запахом старого дерева и воска. Марко поднимает голову, рассматривая уходящий ввысь и украшенный потускневшими росписями из Священного Писания, свод старинной церкви. Лучи света, проникая сквозь витражные окна, сплетаются на стенах и полу причудливым калейдоскопом и сходятся в центре на алтаре, искусно вырезанном из темного дерева. Над ним возвышается крест с распятием, выполненный из поблескивающего серебра. У подножия алтаря – простые, но изящные подсвечники, хранящие в себе отблески мерцающих свечей. А перед ним – гроб, украшенный свежими цветами. Её любимыми цветами.

Падре Антонио только закончил мессу, и толпа, наполнявшая церковь, зашевелилась и загудела, выстраиваясь в скорбную шеренгу. Марко украдкой взглянул на мать. Бледная, как окружающие стены, но сосредоточенная, она стояла, опираясь на руку мужа и ожидая своей очереди. Следом – он. Закрывает глаза на мгновение, словно собираясь с мыслями, шепчет беззвучное «прости» и касается губами ещё совсем недавно таких теплых и заботливых, а теперь холодных и безжизненных рук. Отступает на шаг и ощущает на своей руке чужую, но знакомую ладонь. Франческа. Она тянет его мимо гудящей толпы, вперед, к спасительному выходу. И Марко послушно идет следом, словно потерянная в кошмарном сне марионетка.

Улица встречает теплым южным ветром и ароматом цветущих апельсиновых деревьев. Марко делает глубокий вдох, первый с  возвращения сюда, и легкие наполняются душистым сочным воздухом. Он поджимает губы и отворачивается, не желая показывать сестре свою слабость и предательски подступившие к горлу слезы. Он должен быть сильным. Ради матери. Ради Фрэнни.

- Я не знаю. – Тихо выдыхает он и закрывает лицо ладонями, словно собирая воедино разбежавшиеся мысли. Затем взъерошивает свои волосы и так же тихо добавляет: - Если бы я знал, Кикка.

Сейчас они должны быть там, в душном и забитом людьми нефе старинной церкви. Стоять возле гроба и выслушивать банальные и заученные наизусть соболезнования от людей, которых он никогда в жизни не видел. Словно от этого хоть кому-то станет легче. Словно это хоть что-то изменит.

Марко опускается на ступени рядом, обнимает сестру за плечи одной рукой и прижимает к себе. Бедная маленькая Франческа. Младшая и единственная внучка, любимица бабушки. Что тебя ждет теперь?

- Нам придется вернуться. – Он замолкает, задумчиво разглядывая узкую улочку старинного города. – Знаю, тебе не хочется. Мне тоже.

-Что вы тут делаете? – Грозный оклик заставил Марко вздрогнуть. На пороге церкви возник синьор Моретти, окинул задумчивым и тяжелым взглядом племянника и переключился на дочь: - Где твой брат?

Дядя никогда не отличался добротой. Сколько Марко себя помнил, он всегда побаивался этого человека, но сейчас, понимая в полной мере, чем занималась их семья всё это время, молодой человек лишь ещё больше укрепился в своей неприязни. Он ободряюще кивнул Франческе и поднялся, вставая между ней и её отцом.

- Фран стало плохо. Ей нужно было подышать воздухом. – И ему тоже это нужно было. Отвлечься. Избавиться от эхом звучащих в голове скорбных завываний плакальщиц и удушающего запаха ладана. – Сиди, я поищу Бруно.

Ему хотелось, чтобы всё это поскорее закончилось. Чтобы толпа разошлась по домам, унося с собой обрывки сплетен, позволяя семье оплакать потерю в тишине. Чтобы можно было остаться наедине с собой и своими мыслями, разрывающими сердце. Он нашел кузена за углом, в тенистом проулке. Несколько долгих мгновений всматривался в черты молодого мужчины, пытаясь отыскать в нем того Бруно, которого знал когда-то, с которым рос бок о бок. Но видел лишь того, с кем столкнулся несколько лет назад, чужого и опасного. Марко молча встал рядом и поднял глаза к небу, словно прося там ответа.

– Есть ещё? – Конечно, он имел в виду сигареты. Не курил уже лет пять, но сейчас отчаянно хотелось почувствовать, как табачный дым обжигает лёгкие, даря хоть на мгновение иллюзию покоя. – Тебя отец искал.

пост из старого

Камаро большой черной матовой акулой скользит по залитым светом от фонарей улицам вечернего Сеула, лавируя между белыми, грязно-серыми, серебристыми и черными Киа, Хендаями, СсангЙонг и другими детищами корейского автопрома. Те, заслышав позади глухое рычание шестисот пятидесяти девяти литрового мотора, расступаются, словно пугливые сардины. Иногда Камаро ровняется с Бентли или Мерседесом, и несколько минут они едут бок обок, в молчаливом противостоянии выясняя, кто из них сильнее. Наконец, европейский гость сдается, уступает полкорпуса, покорно позволяя вырваться вперед, и Камаро исчезает в потоке других машин.
Джебом любил такие ночные поездки с тех самых пор, как у него появился первый автомобиль, подаренный Гарри. Форд, пусть и подержанный, но зато собственный, которым он мог распоряжаться по собственному усмотрению. Но больше всего, кажется, этому обрадовался Дэни, почти каждый пятничный вечер «падая на хвост» и предлагая проветриться. В Лос-Анджелесе много мест, куда можно наведаться вечером, особенно если есть желание. Даниэль помладше на пару лет, но голова у него всегда работала быстрее, да и язык подвешан не в пример лучше, поэтому их дуэт скоро разбавлялся парочкой смешливых и смазливых мордашек, а прогулка заканчивалась где-нибудь на безлюдном пляже у костра.
Телефон перебивает рычание мотора, привлекая к себе внимание. Джебом косится на экран, морщится, но все же сбавляет скорость и подключает гарнитуру.
-Ты там что, опять какую-то красотку окручиваешь?
-За двоих приходится отдуваться, тебе-то за это теперь могут и яйца оторвать.
Голос на том конце нарочито громко заявляет, что «Крис, вообще-то, самая лучшая женщина на свете», чтобы эта самая Крис услышала, и снова переходит на обычный насмешливый тон:
-Вернешься до того, как откинешься?
-И не заставить тебя раскошелиться?
Собеседник глухо смеется, оценив шутку.
-У нас с Кристин свадьба за неделю до… Твоего дня рождения. Твое присутствие не обсуждается.
Молчание. Нет, Дэни совсем не ждет ответа, он думает, подбирает подходящие слова, и Джей напряженно вслушивается.
-Гарри совсем плох. Недавно звал какую-то Джен во сне. Подумал, что она его соул, попробовал поискать… Она была там, с ним. Ему тогда ногу оторвало, а она… - Молодой человек снова замолкает, но продолжение и так понятно. На войне всегда кто-то погибает. Но у неё хотя бы был шанс прожить долгую жизнь. Джей косится на руку, на которой все ещё отсчитывает часы таймер, и поправляет рукав рубашки, пытаясь его скрыть. Чертов мир с его чертовыми правилами. – Он в клинике сейчас. Не знаю, сколько протянет. Тебе надо будет приехать.
-Постараюсь, Дэни, постараюсь.
Собеседник молчит пару мгновений, бросает «я на тебя надеюсь» и отключается. Джебом же останавливается на светофоре, в задумчивости стуча пальцами по рулю. Ему надо возвращаться назад. Вот только он не хочет.

Иногда он задавался вопросом: зачем это делает? Зачем согласился работать с компанией, хотя и своих дел у него не мало бы нашлось? Зачем вбил себе в голову, что она хоть чем-то отличается от сотни других разновозрастных певичек, то и дело мелькающих на ТВ, в едином порыве покачивающих бедрами в вызывающе коротких шортах и юбках и выводящих до ужаса однообразными голосами однообразные песни? Зачем раз за разом появляется рядом с ней? Зачем? Он мысленно пожимает плечами, потому что не может даже самому себе дать ответ. Если бы она была его соулом, то можно было бы все списать на природу, а сейчас? Ему бы сбежать, как сбегал много раз до этого, остановиться сразу после того, как она сдалась, впиваясь наманикюренными ногтями в его плечи и выдыхая в губы его имя, прекратить все, пока легкая привычная интрижка не переросла ни во что другое, пока все не стало слишком сложно. Но он остался. На утро приготовил завтрак и молча наблюдал как она, постоянно повторяя, что придется провести несколько лишних часов в спортзале, уплетала его за обе щеки. Остался не на день, и не на два. Просто как-то часто находились рядом, просто часто спорили о разных вещах, просто оказывались в одной постели. Просто…  Наверное, именно такие отношения в фейсбуке помечаются как «все сложно».
Камаро сворачивает на подземную парковку, и Джебом краем глаза замечает дежурившего недалеко от входа мужчину в простой и малозаметной одежде и фотоаппаратом в руках. «Дилетант» - отмечает для себя молодой человек, и тут же теряет к нему какой бы то ни было интерес. Известных людей в этом здании живет не мало, а не заметить его сможет разве что слепо-глухо-немой. Или тупой. Впрочем, последний сам виноват. Уже у самой двери он останавливается, раздумывая, стоит ли позвонить, но код ведь она не просто так сама назвала? Замок срабатывает только со второго раза, заставляя тихонько выругаться, и Джей вваливается в квартиру, уже с порога слыша, что хозяйка все же дома. 
-Могла бы хоть сделать вид, что рада видеть. – Он улыбается, делая вид, что совсем не задело изменившееся выражение её лица. Подходит ближе, склоняясь почти к самому её уху:  – А что, ждала другого любовника?
И тут же отстраняется, окидывая фигурку в просвечивающей майке оценивающим взглядом, кивает, но быстро теряет интерес, внимательно оглядывает комнату, словно ища что-то и надеясь, что то, что он ищет, лежит прямо тут, на виду. - Не волнуйся, я не задержусь. Найду одну вещь и уйду. Не видела черную флешку?
Ему, конечно, говорили в детстве, что надо быть немного собраннее и все важные вещи – ключи, телефон, флешки с почти законченным материалом – хранить под рукой, но отказать себе в удовольствии что-нибудь где-нибудь забыть, занявшись совсем другим делом? Нет, ни за что.
-Как съёмки прошли? – Вопрос он задает уже из маленькой домашней студии Кёнри. Вопрос скорее риторический, но он ведь не будет рассказывать о том, что сам заворачивал на съемочную площадку в самый разгар, чтобы завести команде свежего кофе взамен той растворимой дряни из пакетиков, что они вынуждены были пить, и перекинуться парой слов с режиссером. Кён его не заметила, и его это вполне устроило. Кто знает, как бы она себя повела в таком случае? Особенно после того, как половина компании имела удовольствие лицезреть её недовольство, хотя Пак тогда ещё даже не успел дать согласие на сотрудничество.   Вот бы они удивились, видя Ю Кёнри в немного другой ситуации.
-Нашел. – Он выруливает из студии и демонстрирует злополучную флешку. – Говорил же, что ненадолго.