Матерь Макошь, плетя веретено, приговаривала: «Нити пряду, в клубок сматываю. Да нити те не простые, а волшебные. Из них сплетается жизнь — от завязки — рождения и до конца, до последней завязки — смерти».

И каждый узелок на нити — попытка поставить точку, да все не так просто. Любого можно вытащить из Нави: и человека, и глупую зверюшку. И Морена этим пользовалась с завидной регулярностью, нарушая все запреты супруга ее — Чернобога. Забавы ли ради или нужды — дело не особо важное. Куда хуже, что призрачный баланс «шатается», как говорил ее муж.

Но может ли пошатать баланс одна ворона? Да еще и не простая ворона, а так нужная одному человеку, за которым Морена одним глазом посматривала — сначала в детском доме, а затем через экран смартфона.

О Сереже Разумовском ей в свое время рассказала Марья, приемная дочь. С, казалось бы, тогда невзрачным мальчишкой богатырша познакомилась, будучи в обличье ребенка. Разумовский покорил ее тем, что несмотря на нахождение в системе, продолжал оставаться… слишком хорошим для этого мира.

Ранимым. Добрым. Светлым.

И, наверное, когда девчушка восторженно рассказывала о новом знакомом, Морене стоило бы усомниться. Что ж это такое? Какие добрые и светлые здесь, в мире людей? Каждый из них — прогнил. Но нет, в действительности, посмотрев на Сережу воочию, Мара убедилась…

…он ведь действительно был очень хорошим ребенком.

К сожалению, брошенным. Но свято верящим в справедливость, добропорядочность и доброту. И что-то в глубине души сломалось, как тонкая зубочистка в крепких пальцах. Она ведь всегда питала особую слабость к детям — не позволяла им замерзнуть насмерть в стужу, старалась оберегать от всех болезней. И Сережу так хотелось взять под свое крыло, но Чернобог оказался против. Хватит, говорил он, уже одного человеческого ребенка. Потому Морена осталась наблюдать издалека.

И когда жизнь юноши закрутилась, как в голливудском фильме, она даже выдохнула: он вырвался из порочного круга «украл — выпил — в тюрьму». Его имя зазвучало в Петербурге, а затем и в остальных городах страны. Но что-то пошло не так — быть может, матушка Макошь сменила нитки? Вместо того, чтобы продолжать строить образ предпринимателя и мецената, он начал…

…отправлять всех в Навь. С особой жестокостью. 

Расстроилась ли Мара? Нет.
У Сергея — уже не Сережи — была своя философия. Он все еще следовал своим же идеалам, но использовал совершенно другие инструменты, которые могут быть не понятны простым людям или светлым богам. Мара же понимала его стремление очистить землю. Да и в Нави, честно говоря, места хватит всем.

Но таким идеалам нет места в мире, пропитанном гнилью и призрачной властью людей. Несмотря на то, что у Чумного доктора были свои сторонники, власть объявила охоту на ведьм. И планы Сергея Разумовского пошли под откос. Морена искренне сочувствовала ему, но пока что не планировала вмешиваться. Ей было интересно, чем все закончится.

И закончилось, конечно, печально. Инквизиции не удалось вернуться.

Но время циклично. Быть может, сейчас у Сергея получится, заручившись поддержкой действительно власть имущих? Первое, что делает Мара, чтобы обозначить себя — это возвращает из краев холодных и промозглых верную спутницу Чумного доктора. Буквально по мановению руки богини Марго оказывается в Яви, вновь впиваясь когтями в кожу Разумовского. Сама же богиня стоит недалеко и улыбается, наблюдая за действительно трогательным воссоединением. Марго скучала — это заметно невооруженным глазом. Да и Сергей тоже, хоть и изумлен.

Когда он подходит ближе, она не удивляется. Это было логично. Но отвечать, не подготовив почву, весьма необдуманно.

— Я друг, — вкрадчиво начинает Мара, тонкими пальцами проводя по шее птицы, — и очень рада, что вы с Марго теперь вместе. Выпьем кофе?