Всё началось лет пять назад. Нет, не так.
Всё вошло в острую фазу именно тогда.

Если ты привык жить среди монстров, как отличить монстра большего, от монстра меньшего? Инфирмукс тогда ещё всерьёз полагал, что сможет найти себе место в системе нынешней власти. Не сказать чтобы он много об этом думал, но... когда услышал от ставших родными элементалей западных скал о том, против чего они сражаются уже три года, то лишь спросил: Почему вы не идёте на аудиенцию к владыке Уроборосу и не просите защиты от набегов зараженных?

В ответ раздался смех — надломленный, отчаянный. Именно тогда Инфирмукс по-настоящему понял: нынешняя власть не собирается никого защищать.

Инфирмукс и не знал, как совершаются гос-перевороты. На Цирконе до 17 лет его учили дипломатии. Вооружали словом, а не сталью. Вот только на Климбахе дипломатия никому нахер не сдалась. И на Цирконе, кстати, тоже. Если ты вооружён только словом, твоё место — сдохнуть в канаве.

Инфирмукс знал, что обладает потенциалом. Не то, чтобы он в это верил — но трудно не поверить в то, что тебе каждый день внушают с упорством, достойным богов. Эреб за столетия их совместного существования оказал на Инфирмукса неизгладимое влияние: старательно взращивал в нём чувство собственной важности. А если Инфирмукс забывал, кем должен стать, Эреб спешил напомнить.

Попасть в этот храм оказалось сложно. Но его миссия, длившаяся больше трех лет, сегодня достигла завершающей точки, и, пусть странным образом, но он оказался именно там, где хотел — в последнем из «флагманских» храмов Ксенос-армады возле поселения элементалей западных скал. За последние пять лет он уничтожил уже четыре таких храма. На самом деле, эти храмы не так уж масштабны по сравнению с теми, что стояли возле столицы или крупных городов Некроделлы. Однако уничтожение каждого требовало долгой подготовки, а после приходилось скрываться месяцами, чтобы не попасться. У него даже нашлось несколько соратников, тоже ненавидевших власть Уробороса, но они были слабее Инфирмукса, и он не хотел ими рисковать. Да, соратники помогали, хотя даже друзьями их не назвать. Все знали: в случае опасности, должны бросить его и спасаться. Палачи Владыки не прощают мятежников.

Сейчас Инфирмукс сидел в клетке, недоумевая, насколько надо быть тупым или халатным, чтобы даже не попытаться исследовать его ауру всерьез. Он наложил на себя иллюзию довольно слабого существа, и ему безоговорочно поверили, даже не нацепив блокирующие магию браслеты. Как выяснилось, сегодня в храме отсутствовали верховные жрецы — все они отправились ловить какого-то другого хтоника. Через шесть часов относительного покоя к нему в камеру подселили этого самого другого хтоника. Инфирмукс рассматривал чужака из-под прикрытых век. И волосы на затылке у него зашевелились.

— Что за черт, Эреб! Что это за хтонический мегалодон? У него аура такая, будто Архей решил коллапсировать, а потом передумал и совершил харакири об ауру этого парня... брр, даже язык не поворачивается назвать его человеком. Что это вообще за раса?

— «Хм... подползи-ка поближе, что-то ты забился в угол? Непристало будущему Владыке бояться новорождённых хтоников...».

— Сам подползи, если такой умный! Стоп, что ты сказал? Этот тираннозавр ещё и новорождённый?! — Инфирмукс почувствовал, что у него вот-вот начнётся хтоническая истерия.

В темноте Эреб, действительно, материализовался и, пока Шантитус был без сознания, внимательно его осмотрел, пару раз перевернув тело костяным хвостом и даже потыкав оскаленной мордой-черепом в район солнечного сплетения.

— Ты его там что, жрешь? — шёпотом спросил Инфирмукс, уже ни в чём не будучи уверенным.

— «Исследую. Хм... это какая-то... квази-божественная раса, вроде демиурга, но не здешнего. Существо из другого мира, мы такого ещё не встречали. Да, проблема. Его буквально несколько часов назад аннигилировал хтон...» — Эреб растворился, а Инфирмукс неожиданно вскочил на ноги и за считанные секунды оказался у двери с толстыми прутьями. Изо всех сил он принялся лупить хвостом по холодной стали.

— Эй! Аспадос! Ты там?! — Инфирмукс успел узнать имя стражника, охранявшего это крыло, — пересадите меня в другую камеру! Вон напротив — пятиглавая гидра, она сожрала всех своих сокамерников! Я требую, чтобы меня посадили к ней! Там много места!

— Заткнись, падаль! Мы его специально к тебе подселили, чтобы ему было чем закусить перед тем, как за него примутся жрецы! — гаденько засмеялся стражник.

Инфирмукс только «возвел очи горе» и, тяжело вздохнув от глупости здешнего «персонала», снова опустился на пол. Он пока не мог начинать реализовывать свой план — ровно до тех пор, пока не получит энергетический сигнал об активации заранее заложенных бомб с западной и южной сторонах храма. Магические бомбы должны сработать через двенадцать часов после установки, оставалось ещё около шести. Главное — чтобы за эти шесть часов его тут впрямь не сожрали. В своих силах Инфирмукс был уверен, но некоторые хтоники после аннигиляции становятся гораздо сильнее. Этот же и без того ощущался куда мощнее среднестатистического новорождённого. Получать ранения столь глупо Инфирмукс не мог себе позволить.

— Я что, умер?

В конце концов это должно было случиться. Странный парень очнулся, пока что не проявляя агрессии. Да и сложно проявлять агрессию, если ты провалялся в отключке несколько часов.

— Нет. Живой. Ты тут валялся без сознания, я тебя не убил. Будь благодарен. Так что держи себя в руках, давай без этого всего, окей? — проговорил громко и чётко, словно разговаривая с ребёнком или существом, плохо понимающим аркхеймский язык. — Без этого дерьма, в смысле... самоконтроль и культивация духа — наше всё! Я серьёзно! Чувак! Я тут с тобой не шутки шучу! Ты сидишь тихо и не пытаешься откусить от меня ни куска, понял? Я внимательно за тобой наблюдаю! Уже почти четыре часа. Даже не пытайся! Если какая дрянь в голове будет нашёптывать тебе, что неплохо бы закусить ближайшим соплеменником или ещё чего — смело шли её нахер! Слышишь меня? Ты человеческий язык там вообще понимаешь?

Инфирмукс мог бы предположить, что существо в одной с ним клетке использует охотничью стратегию хищников-мимиков — когда лишённое разума чудовище научается принимать красивую человеческую форму и парадирует горлом пару фраз, чтобы охотиться на людей и проникать даже в охраняемые селения. Конечно, имея минимальный боевой опыт, их легко узнать по неосмысленному взгляду и расширенным зрачкам. Этот не похож на мимика, но его аура настораживала привыкшего контролировать ситуацию Инфирмукса.

— «Как мы хотим, никогда не бывает, Л и ш  а. Ты сама прекрасно понимаешь, что Чудовища, питающиеся через аннигиляцию, рискуют в каждую свою трапезу стать чьим-то кормом. И не угадать: станешь ли ты частью сильного или жалкого бомжа, которого сожрал, дабы не сдохнуть после трепки охотников. Я стал частью Инфирмукса, когда тот ещё был слабым этнархским детёнышем. Детям положено быть слабыми, как и женщинам, которые росли и развивались в оплоте родительского гнезда. Но посмотри… стоило лучше понять человеческую природу, их тайные желания и страхи, как мир заиграл новыми красками. Детёныши вырастают в сильных правителей, а самки становятся владычицами…»

Инфирмукс уже привык, что Эреб, находя для себя интересного собеседника, мог трепаться часами. Обычно симбионт пребывал в ментальном поле хтонов, как представал это Инфирмукс, видимо, наслаждаясь обществом себе подобных и обсуждая свои хтонические дела. Когда они вновь сливались в единое существо, он ощущал Эреба внутри своего сознания. Тот нередко говорил мудрые вещи, давал полезные советы. Эреб любил человеческую психологию и все внутренние переплетения чувств и смыслов. При этом хтон оставался монстром, который на глубинном уровне не понимал человеческой цивилизации. Для него не существовало понятия любви и благородства, ему была чужда «священная битва». Но при этом Эреб следовал системе, устоявшейся на Климбахе. Инфирмукс по-своему восхищался Эребом, как редчайшим дорогим оружием.

— «Превосходно, моё уважение к твоей охотничьей стратегии. Ты будто рыба-удильщик. Значит, если хочешь использовать эту тактику, тебе точно нужно набрать побольше сил. Сейчас я вижу, Лиша, что ты не способна продержаться в боевой форме и десять минут. Когда тело хоста останется без твоей защиты, ничего хорошего не ждёт эту прекрасную самку. Развивайся…»

— Хуманов не особо. Мне по вкусу экзотика, которая редко встречается. Либо эоны. У них очень вкусное мясо. Но… как-нибудь обязательно попробуй другого хтоника, только не меня. — Инфирмукс рассмеялся, ведь для их мира поедание друг друга тоже не являлось табу.

— …целую неделю...

— Не преувеличивай. Если бы ты блевала целую неделю, я бы посчитал тебя слабой. А ты не слаба. Привыкнешь...

Инфирмукс продолжал смотреть на Нюву, и с его лица не сходила улыбка — всё-таки, новорожденные хтоники очаровательны, особенно в первые недели своего существования. Он действовал осторожно, не слишком сжимая кольца хвоста вокруг её талии, хотя почувствовал беспокойство от излишне сильного воздействия ментальной магии. С другой стороны, именно это было нужно — успокоить шокированную девушку, которая за последние сутки испытала столько стресса, что не каждому солдату доводится пережить. Она стала жертвой аннигилятора, её предали, попала в рабство… как там обычно представляют владык Климбаха? Безумный жуткий каннибал, обитающий в огромном замке, который сначала хорошенько трахает несчастную, а потом сожрёт? Да. Он прекрасно осозновал, о чём думали работорговцы, продавая Нюву. Они сознательно везли её сюда, понимая, что за красивые игрушки платят больше.

— Должна ли я уйти или остаться?

— Сейчас ты должна отдохнуть. Ты вольна уйти, но… я не стану играть в демократию. Пока ты в таком состоянии… пока ты — новорожденный хтоник, я не могу тебя отпустить. Во дворце есть место, а на Климбахе очень опасно для слабого молодняка. Не сопротивляйся, я не хочу держать силой. Это ни к чему хорошему не приведёт. Но если решишь уйти, то сделаешь хуже лишь себе.

Закончив говорить, Инфирмукс кивнул и задумчиво проводил взглядом удаляющихся девушек. Дверь закрылась, он сказал:

— Она пойдёт с нами. Вы будете действовать вместе с Бетельгейзе. Я присмотрю за Нювой. — Всё-таки для хтоника — это дело чести — убить своих работорговцев. К тому же, это хороший повод помочь ей избавиться от депрессии. То, что сейчас Нюва в очень плохом психическом состоянии, очевидно для такого, как Инфирмукс. Она пережила предательство, лишилась семьи. У неё ничего не осталось, и зыбкая почва реальности под ногами тянула в бездну, за которой ждет смерть. Инфирмукс прекрасно знал, что чувствует человек, лишившийся всего, и что есть предательство.

— Я распоряжусь, чтобы тебе принесли то, что ты хочешь, и ещё фрукты. Надеюсь, ты любишь сладкие апельсины? — ласково сказала Бетельгейза, её пухлые губы изображали соблазнительную улыбку.

Комната оказалась довольно уютной, хорошо обставленной, но лишённой вычурной роскоши. Там была ванная, широкая мягкая кровать и всё необходимое для жизни даже для вполне привыкшей к комфорту жительницы Алькора.

Через десять минут Нюве принесли еду — это сделал невысокий хтоник неопределённого возраста, с лицом молотым, но во взгляде скрывался груз прожитых лет.

На следующее утро, без лишних церемоний, Инфирмукс решил начать день с посещения крыла молодняка. Он помнил, что через несколько часов у них запланирован набег на работорговцев. Плюс им следовало бы взять не только её, но и ещё парочку новорожденных хтоников, безопасность которых он вполне мог бы поручить соратникам.

Инфирмукс бесцеремонно открыл дверь и вошёл в спальню. Порой, он забывал о приличиях (точнее, в пылу азарта они становились ему неинтересны), и о том, как принято вести себя в цивилизованном обществе. Например, не заходить к девам в спальни без стука.

Тонкость политической игры заключается во взаимном понимании того, что вы собираетесь воспользоваться потенциалами друг друга из вполне прагматичных убеждений. А сложность — в быстром осознании этих потенциалов: чем быстрее ты поймёшь потребности своих союзников, собственную выгоду в их глазах и личные интересы, тем быстрее ваш союз окрепнет и начнёт приносить плоды. Разумеется, Инфирмукс помогал дочери Синиона не только лишь из профессионального интереса — то была инвестиция в политическую коалицию, которую создавал Синион для повстанческой армии Некроделлы в этом регионе Лиреи.

— Довольно самобичевания, Ваше Величество, — мягко ответил Инфирмукс, склоняя голову к плечу. — Твоё нежелание развивать дар дочери обусловлено желанием её защитить, в этом и есть причина. Практика некромантии опасна не только для самого некроманта, но и для окружающих. Я уже не говорю о низком принятии некромантов обществом — это распространено не только в вашем королевстве. Потому так важно, чтобы твоя дочь знала свои сильные и слабые стороны. Я не хочу тебя пугать, но дар такого уровня опасен не только тем, что способен убить своего носителя, переплавив его энергетическую паутину из-за невозможности реализоваться, он также опасен ментально. Подобное тянется к подобному, соблазн возрастает, и если бы ты не нашёл ей учителя, его отыскал её собственный дар. Тебе ведь известно, что среди некромантов много тех, кто переступает все человеческие законы и мораль, заключая магические контракты со своими учениками и пользуясь их беспомощностью. — Хтоник на несколько секунд замолчал, а затем, извиняясь, добавил, — уж прости, я готовился преподнести тебе эту речь через пару лет, очень хорошо, что она в итоге не приходилась. Ты принял решение куда быстрее, чем я предполагал.

Когда дверь открылась, Инфирмукс наконец-то смог рассмотреть юную княжну в деталях. Он помнил её немного иной. Нет, старшая дочь Синиона всё ещё была красива той «лунной» красотой, что столь ценится в эльфийских женщинах. Кем? Да кем угодно: от таких же эльфов до работорговцев. Раньше в Эленмари казалось, будто живёт солнце, но теперь оно полностью покинуло это хрупкое тело, уступив место холодному звёздному свету.

Инфирмукс почти не помнил, чему его учили в бытность Симбера по вопросам этикета малых эльфийских королевств, поэтому внимательно следил за движениями эльфийки, чтобы уловить момент, когда ему следует поцеловать ей руку. Или не следует вовсе?

— Не стоит извинений, — беззлобно улыбнулся хтоник. — Скажу по секрету: это не имя, данное мне родителями. Его дал мой хтон, а у чудовищ с именами очень плохо. Эленмари, можешь называть меня Инфир.

Хтоник легко считывал её волнение благодаря сверхвосприятию: учащённому сердцебиению, покрасневшим щекам, блестящим глазам и слегка взбудораженному дыханию.

— Я не приверженец формальностей, давай на «ты». — он сделал шаг навстречу, внимательно рассматривая её ауру, слегка нахмурившись. — Как давно княжна утратила… краски? Это происходило медленно и постепенно или в какой-то конкретный момент?

Тем временем слуги закончили расставлять первые блюда. Инфирмукс проводил не так уж мало времени за пределами Климбаха — встречи с разными представителями власти важная часть бытия серьезного мятежника. Ха-ха. Частенько целями интереса выступали другие опальные оппозиции или малые государства. В некоторых городах ему предлагали сырое или даже живое мясо.

Он хотел было пошутить, что около года назад в небольшом суверенном городе тёмных эльфов ему подали на огромном блюде связанную деву, видимо, чтобы потенциальный союзник мог воспользоваться ею по своему усмотрению — в гастрономических или любых други целях. Стоит ли говорить, что девушку в итоге отпустили? Сейчас Инфирмукс радовался простым блюдам и не жалел, что повара явно не читали «популярную» климбахскую кухню, где сырое мясо использовалось гораздо чаще вареного или жареного. Мнение о том, что всем без исключения хтоникам с неудержимой страстью присущь каннибализм, очень распространено.

— Когда в последний раз ты практиковала некромантию, Элен? — отложив приборы, спросил он. — Бывали ли у тебя стихийные выбросы энергии? Например, без твоего желания восставали погибшие звери или птицы? Испытываешь ли ты физические страдания во время использования некромантии? Наблюдаешь ли в себе тягу к поглощению жизненной силы других? Если да, поглощала ли ты уже чью-то жизненную силу?

Не стоит сразу давить на девочку, Инфирмукс понимал, что она смущена и взволнована. Однако им предстояла долгая работа именно в самом начале. Во-первых, притирка, во-вторых, необходимо создать вокруг неё безопасное пространство, чтобы некромантия из злой и мерзкой в восприятии силы превратилась в такую же школу магии, как и все остальные. И в-третьих, чтобы выбрать правильный путь обучения, он должен понять её начальный уровень — насколько хорошо она умеет управлять своей силой уже сейчас.