| TIAN GUAN CI FU
 Zhu Ling нужна девушка-подросток 14-18 лет, персонажи в такой рисовке все выглядят молодыми, но пусть она будет ещё не до конца зрелой девушкой, но и не совсем ребёнком «призрак плакальщицы», лютый мертвец // приёмная дочь
В некоторых деревнях до сих пор жива легенда о девушке-плакальщице, чье лицо прекрасно, как рассвет, но она несёт с собой горе и беду. Тех, у чьего окна она остановится, проливая горькие слёзы, ждёт гибель, либо одного из членов семьи, либо всей семьи. Долгое время люди считали тебе источником несчастья, но ты не несёшь с собой зло, ты всего лишь предчувствуешь его и рыдаешь о том, что не можешь ничего изменить. Тебе жаль невинных людей, обречённых на смерть. Ты чувствуешь себя такой же слабой и беспомощной, как в тот день, когда твою собственную судьбу оборвали, и ты умерла.
Также говорят, что этот призрак плакальщицы нападает, если видит, как группа людей над кем-то издевается, или же кто-то власть имущий злоупотребляет этой властью. Именно перед одним из таких нападений мы и встретились, я остановил тебя, ведь противник, которого ты избрала в тот раз, был тебе не по зубам. Если бы я этого не сделал, твою душу бы уже рассеяли.
При жизни ты действительно была плакальщицей, зарабатывала себе этим на жизнь, едва сводила концы с концами. Из-за того, что ты от рождения отличалась слабым здоровьем, а образ жизни, который ты избрала, не способствовал тому, чтобы его поправить, тебе часто становилось плохо, но обычно тебе удавалось справляться с приступами. Но вот один из них произошёл в самый неподходящий момент – когда ты выступала на похоронах. Ты испортила процессию, люди вышли из себя, начали тебя избивать. Вероятно, они всего лишь хотели тебя проучить, но тебе было много не надо, и твоя душа легко покинула тело.
Когда мы встретились, я решил преподать тебе несколько важных уроков. Первый – если желаешь отомстить, у тебя должны быть такие возможности, не переоценивай себя, иначе ты просто сгоришь, тебя уничтожат безо всякой жалости. Второй – мести полагается быть холодной, ты ничего не должна оставлять на волю случая. И, наконец, третий - на пути справедливого отмщения ты не должна вредить невинным, ведь тогда цепочка мести станет бесконечной. Следовательно, ты должна стать расчётливее и сильнее. Не мне читать тебе морали, ведь я всегда придерживался принципа – если кто-то причинил боль тебе или кому-то, кто тебе дорог, это кто-то должен пасть бездыханным и больше никогда не подняться.
Звезда Одиночества готова сиять каждому, кто одинок. Пусть другие звёзды затмевают её, пусть другие боятся и проклинают её, для кого-то её свет станет путеводным.
Ты, несущая печали, Солнце не смогла затмить, Но сиять не уставала сбившимся с пути. Ты копила зло земное, чтоб вернуть с лихвой назад, Отраженьем царства крови стало небо для тебя!
Я привёл тебя в Призрачный город и нашёл учителя. На этом мы должны были расстаться, но ты стала моей последовательницей. И я понял, что так легко не будет.
Вместо послесловия:
› Я вижу в этой девушке кого-то вроде приёмной дочери. А что, Лазурному Демону можно, а нам с Его Высочеством нельзя? › Произнеси моё имя в гостевой, я отзовусь. Пример поста: Эти дети не были избалованы дорогими игрушками, о замках из листового золота, несущих благословения куколок из фарфора и нефрита, изящных сборных мозаик и головоломок тонкой ручной работы здесь даже не мечтали, а некоторые и не слышали о таких чудесах мира. Зато они были непосредственными и что угодно, от камешка до ветки, от любого подобранного на дороге мусора до ткани собственных незамысловатых и давно заношенных одежд, могло стать для них подходящим развлечением. Они глазели на свою реальность широко распахнутыми глазами и не ждали подаяний с небес, любу. милостыню воспринимая как благо, но понимая, что завтра может так не повезти. А, если, наоборот, не удалось раздобыть даже кусочка хлеба - они не сдавались. Хорошее и плохое всегда чередуется. Главное - они всё ещё живы, могут видеть, бегать, дышать. Разве это само по себе уже не милость судьбы? Они есть. И только беднота как никто знает цену голубым небесам над головой и возможности иметь укромный угол, чтобы поспать. Мир снизу, с самого дна, и мир из дворца - ещё более различные реальности, буквально параллельные и не соприкасающиеся, чем Небеса и мир демонов. Тот, кто не может купить себе новые туфли на праздник и расстраивается из-за этого, не постигнет мыслей человека, для которого вообще какая бы то ни было обувь - недосягаемая роскошь. Тот, кто выбрасывает еду, которой оказалось слишком много, и она испортилась - того, у кого найдётся, что поесть, не каждый день. Но он знает. Сколько ночей он провёл когда-то у холодного алтаря, заброшенного всеми без ухода и поддерживаемого в приемлемом состоянии лишь им самим, засыпая с пустым животом, ведь он скорее отрезал бы себе руку, чем взял бы подношения. Сколько раз пищу у него отбирали другие - не потому что нуждались в ней, им было просто забавно дразнить и издеваться над тем, кто не способен за себя постоять, и за кого никто не заступится. Хуа Чэн почти не исправлял внешность - в том возрасте он действительно выглядел именно так. Разве что... его недостаток, то, из-за чего он всегда прятал одну половину лица, из-за чего все окружающие и даже он сам считал себя уродливым никчемышем, исчез. Он был таким, каким мог бы быть, родись самым обыкновенным, нормальным ребёнком. И этого оказалось достаточно, чтобы не стать изгоем, или эти малыши отличались от тех, кого он помнил из своего прошлого - слишком даже хорошо помнил, если учесть, что именно эту часть жизни предпочёл бы навсегда выбросить из памяти, будто страшный сон. Но они принимали его на равных и играли с ним. Такое новое, неизведанное доселе чувство - быть частью чего-то, быть среди других. Приятное. Хуа Чэн никому не доверял, ведь он не понаслышке знал, что предать и бросить могут даже самые близкие и родные. Но... но здесь в нём даже затрепетало нечто вроде надежды. Надежды на то, что наследный принц Сяньлэ всё-таки прав, и эти смертные ещё не все абсолютно пропащие, доброго слова не стоящие твари. Ведь он хотел поверить в эту сказку всегда, с того самого момента, как Его Высочество не позволил ему покончить с собой. Единственное, что оставалось в его внешности постоянным и узнаваемым, указывающим на его подлинную личность - это цвет одежды. И пусть это не его обычный яркий хвастливый наряд, воистину подходящий существу высокого статуса, пусть и демону, а выцветшее потрёпанное рубище, на котором под слоем грязи трудно разглядеть первоначальный оттенок ткани - она всё ещё оставалась красной. Вот уже больше недели то здесь, то там появлялся этот мальчишка лет восьми-десяти. Он казался то чуть старше, то моложе. И неизменно его появление несло с собой что-то хорошее. Вот он уговорил какого-то парнишку, ещё более щуплого и на вид изголодавшегося, принять горсть монеток. Вот помог другому дотащить тяжёлый груз - мальчишка нанялся подработать, но переоценил себя и не только не справился, но едва не опрокинул телегу, за что получил бы в лучшем случае нагоняй, а в худшем от него потребовали бы возместить, а у несчастного не было ничего, кроме себя самого. Вот вплёл какой-то чумазой девчушке белоснежный цветок в волосы и широко улыбнулся. Вот рассказал сказку совсем ещё несмышлёной крохе, кажется, едва научившейся ходить и с трудом лепечущей слова. Но, то ли какой-то злой рок их водил разными путями, то ли что-то ещё, но Цинсюаня Хун-эр так и не нашёл. С другой стороны, чего Хуа Чэну было всегда не занимать - так упрямства. Он никуда не собирался уходить, пока не встретится с бывшим Повелителем Ветра.
| |