- Ты можешь... - он сделал шаг к Инь Юю, слишком быстрый, такое могло бы показаться угрожающим многим, ведь Князь Демонов мог убить одним лишь единственным прикосновением... но его пальцы на щеке помощника совсем не несли угрозы, они касались ласково, мягко. - Да, ты можешь, но я не могу, - эта правда прозвучала неожиданно даже для самого Хуа Чэна, слетев с его губ быстрее, чем он сам понял, что сказал. Раньше таких слов удостаивался только Его Высочество - единственный человек, про которого Собиратель Цветов мог сказать "я не могу без тебя". - Я не хочу потерять друга. Я не могу смотреть в твои глаза и чувствовать себя чужим. Ты знал меня лучше, чем кто-либо другой, - и, возможно, даже не хуже Его Высочества, ведь тот проводил довольно много времени вдали и пропустил весьма длинные отрезки времени в истории существования Хуа Чэна. Это Хуа Чэн все эти сотни лет приглядывал за Се Лянем, не наоборот. - А теперь... теперь в тебе нет самого тебя, Инь Юй, и я такое не приму и не смирюсь с этим.
Словно сожалея о том, что его пыл разгорелся уж слишком, на мгновение полыхнув так, что, казалось, на Верхних Небесах могли увидеть не хуже, чем пламенного дракона, запущенного Мин И, Хуа Чэн повернулся в сторону, ощущая себя так, словно он снова дышит, а его сердце - бьётся. И волнуется, мечется в грудной клетке, будто пойманная певчая птица, что не издаст ни звука в неволе, но будет биться о прутья клетки, пока либо не сломает их, либо не покалечит себя и не умрёт. Он и правда почти устыдился - ведь он почти что навязывал Инь Юю то, чего желал сам. А если и правда "без воспоминаний" для него означает "без боли"? Если он сделает лишь хуже, вернув их? Но... но ведь в их совместном прошлом было вовсе не только плохое.
У него хватало исполнителей - и подобострастных, угодливо-льстивых, готовых изливать славословия будто мёд, и безмолвных, тихих, покорных. Инь Юй не был похож ни на кого из них. Особенный. Тот, кто умеет служить, не унижая себя и не пресмыкаясь перед тем, кто превосходит. Инь Юй всегда был тем, кто вправе сказать Хуа Чэну о его неправоте и даже глупости, ведь ошибки делают все, даже непревзойдённые. Инь Юй был тем, к чьим советам упрямый и твердолобый Собиратель Цветов прислушивался и благодарил за них.
- Но я всё ещё верю. Однажды я завоевал твоё доверие, и сделаю это снова, чего мы мне это ни стоило.
Он неторопливо вывел Посланника убывающей луны из резиденции, повёл по центральной улице, мимо таких знакомых заведений. Инь Юй так много раз бывал в каждом из них по множеству поручений, и даже сопровождал порой Хуа Чэна во время визитов Его Высочества Сяньлэ. Это место... Хуа Чэн надеялся, что его вотчина смогла стать для изгнанного небожителя новым домом, убежищем, где ему оказывают заслуженные уважение и почёт. Пестрота, гомон - где-то весёлый, а где-то явно полным ходом шла ругань, а ещё откуда-то доносилось влюблённое щебетание девушек, обсуждающих своих кавалеров, то насмешливо, то мечтательно. Даже демоницы умеют любить, и любовь их сжигает дотла, но может и согревать в беззвёздные ночи. Кто-то где-то завывал - то ли жаловался на нестерпимые муки, то ли пробовал себя в поэзии или пении, здесь такое не сразу разберёшь.
Город со своими особенностями, безусловно опасный и гротескно-вызывающий, все его пороки выпуклы, кричат, как размалёванные вывески публичных домов и крупных, круглые сутки открытых и готовых обслуживать посетителей лавочек, но всё-таки не такой дикий и страшный, каким выглядел для большинства с непривычки. Город, способный дать свободу и роскошь быть самим собой кому угодно.
- Я не могу простить себя, что допустил твою смерть.
Им всем пришлось тяжело, да и он сам прошёл через развоплощений. Но осознавать, что он до сих пор недостаточно силён и могущественен, чтобы защитить каждого, кто ему дорог и важен, причиняло боль физическую, как будто в него вонзилась сотня мечей.
Толпы демонов, конечно, расступались перед ними, но всё же все взгляды были прикованы к двоим - хозяину Призрачного города и его самому доверенному лицу. И взгляды эти отличались от просто свирепо вытаращенных или полнящихся бездумным, тупым поклонением перед грубой силой глаз.
Сам Хуа Чэн сполна ощутил, что именно здесь - его дом, когда по возвращении с того света они встретили его с искренней радостью. Когда оказалось, что они берегли город как зеницу ока, и никто не захватил его трон, пользуясь отсутствием. Конечно, можно было сказать, что они подозревали - он вернётся, и тогда покусившемуся на статус правителя наглецу не поздоровится, но дело ведь не ограничивалось только лишь этим. Некоторые даже зашли так далеко, что кинулись обнимать его тогда. Он стоял посередине площади, вот в точности как сейчас с Инь Юем, и они тянулись прикоснуться хотя бы к разлетающимся алым полам одеяния. Нашлись даже те, кто заплакал - точнее, разревелся, а, если учесть, что это демоны, рёва и рычания в тот день вышло хоть отбавляй, у него даже уши заложило до следующего утра, будто он всё ещё живой.
- Мы ожидали вас, господин градоначальник Хуа и господин Посланник, - демон, выглядящий как боров, склонился в поклоне чуть ли не до земли.
- Здравствуй. Вы всё сделали так, как я просил? - безусловно, для них его просьба равнялась приказу, но Хуа Чэн действительно просил.
- Всё готово!
Когда толпа расступилась, оказалось, что вся улица за ними украшена лентами в любимых - по крайней мере в прошлой жизни, - оттенках Инь Юя, а поперёк, высоко над головами, они протянули высокое полотно с надписью "Добро пожаловать, Посланник!". Увы, их каллиграфия оставляла желать лучшего, в сравнении с этим даже те каракули, которые Хуа Чэн называл иероглифами, показались бы образцом красоты, но при наличии желания и фантазии слова получилось бы прочесть.