кто ищет:всё село Амфореус в лице Аглаи и Кастории коротко о персонаже: пришла, увидела, победила. что будем играть: у нас вагон и маленькая тележка идей на игры, начиная от возможного отшельничества (?) Керидры в цикле 33 550 336, поскольку есть вероятность, что в той версии Гисиленса принесла себя в жертву, и заканчивая интригами, скандалами и расследованиями в цикле 33 550 337, который был показан в актуальном патче.
Из личного, для Аглаи Керидра почти как вторая мать (после Трибиос), взрастившая из мягкосердечной наследницы ядра пламени Романтики достойную преемницу, не боящуюся запачкать золотые нити кровью.
Для Кастории — ярко горящий факел надежды, правитель, заслуживший уважение.
Также Вас очень ждёт Серебряный Волк, играть в Цивилизацию и Crusader Kings.
от игрока
очень ждём полторашку императрицу! Наш темп игры мерный и спокойный, мы никого не торопим и никуда не бежим, в случае желания "побыстрее" — обговариваемо и обсуждаемо. В наши сюжетные игрища и идеи посвятим, также очень любим, если игроки проявляют инициативу и предлагают свои сюжетные решения (фактически, мы сами (прим. все игроки Амфореуса) и создаём сообща сюжет), поэтому обделены как начальными ветками, так и возможностью предложить и что-то своё, вы не будете. В остальном — заранее безумно рады видеть!
КАЛИПСО: (Голосом, полным скорби и гнева, обращаясь к морю) Жестокий и холодный, как ветер над бездной! О Посейдон, Земли Колебатель, Владыка Глубин! Вернешься ли когда к берегам моим? Услышь же голос мой! Пусть сольётся с рёвом прилива песнь моя! Любовь моя – бессмертна!
Возможно, выбор места встречи, театр Охемы, был далеко не самым странным, но лирическая постановка, вероятно, была наименее ожидаемой. К счастью, ложа, забронированная заранее, скрывала её и возможных спутников от чужих глаз при помощи занавесей, но не препятствовали просмотру самого спектакля. Лирический, трагичный спектакль об обманувшем возлюбленном был бы отличным источником для плетения золотых нитей — гордость актёров, если постановка будет успешной, сопереживание зрителей героям истории, — при помощи которых можно было создать защиту для города. Особенно в свете последних событий, когда...
— Ты делаешь успехи на поле боя, — Аглая не сводит взгляда со сцены, где разворачивалось основное действо. В сравнении с выступлением актёров, которым сердце даже хочет верить, находя это представление прекрасным, у Сената это была хорошая мина при плохой игре. Золотой Ткач лишь перевела взгляд на своего спутника — тот молодой златиус, Фаенон, что явился в Священный Город на её зов, и который после встречи с нею получил крайне ненавязчивое и не слишком явное, но всё же покровительство. Всё-таки будет лучше, если Сенат и дальше продолжит расценивать его лишь как глупого мальчишку, способного лишь махать мечом. Лишь спустя время она смогла сказать, что он может звать её не по титулам, а по имени. Ещё позже — что он пришёлся ей по душе, как когда-то Кастория — искренние люди были ей куда приятнее змей, притаившихся во тьме, — и, кажется, с сослуживцами у тебя неплохие отношения.
Говорить о делах не хотелось — слишком уж хороший был вечер, особенно после того, как Швея подала им кубки с амброзией и удалилась с почтительным поклоном. Однако происходящее не требовало отлагательств, и такой человек, как Фаенон — располагающий к себе, обладающий при этом остроумием и колким, бьющим в цель языком, — казался ей подходящим помощником. Дальше, возможно... нет, не стоит загадывать. Учитель в нестабильном состоянии и неизвестно, когда ей придётся открыть врата Янус в последний раз, Цифера бежит от пророчества, Кастория тоже не годится из-за своего зажатого из-за проклятья характера. Возможно, они знакомы не так много, но всеведущие золотые нити романтики зрели в самые сердца и души.
Он был идеален для её планов. Идеальный будущий король на шахматной доске, который заменит её, когда от неё, Золотого Ткача, останется лишь сломленная оболочка. И такого короля для идеальнейшего гамбита — взгляни же, цезарь Керидра, на будущий превосходный дебют! — следовало уже начать взращивать. Вот только правильно ли? Хочет ли он сам?..
( А была ли готова я, когда получала ядро пламени Романтики из рук умирающей Мнестии? ) — Не была.
КАЛИПСО: (Ее тон становится призывным, почти заклинающим) Приди же, Любовь моя! Стань единым с Пучиной! Царствуй со мной! Владей вечностью! (Ее голос твердеет, становится беспощадным) Топи их сны! Топи без жалости! И души их... оставь мне!
Аглая поворачивает голову к Фаенону — лицо у неё бесстрастное, немного уставшее, ведь человеческая оболочка, в сравнении с божественностью, имеет свои лимиты. Возможно, стоит немного приоткрыть своё сердце тому, кого в мыслях она считала подходящим на роль своего наследника. А она... тысяча лет божественного бремени практически стёрла её человечность, и осталось совсем немного (в сравнении с более чем тысячью лет существования), прежде чем погаснут последние угли.
— Театр — отличный учитель, — наконец начинает Золотой Ткач, и её взгляд обретает уже не тень меланхоличной ностальгии — всё ещё были свежи воспоминания о том, как в далёкие времена цезарь и Знамя Клинков пригласили её побывать на постановке. И первые уроки власти будущая дукс, а затем и консул Охемы получила именно здесь — за бокалом лучшей амброзии, под взглядами, направленными на полубогиню Правосудия, — много ли ты знаешь о структуре театра, Фаенон? Постановки не проводятся без подготовки. Всё внимание всегда сосредоточено на актёрах, и кажется, что они исполняют основную работу, показывая историю зрителю. Но, думаю, ты прекрасно знаешь о том, что за кулисами работа кипит не менее напряжённая: смена декораций, музыка, костюмы...
Возможно, этот разговор был начат слишком далеко, но ей казалось, что Фаенон достаточно сообразительный, чтобы понять, к чему он клонит. Или, по крайней мере, при общении с нею научится читать между строк. — Твоё сердце милосерднее, чем моё, — Аглая перевела взгляд на своего спутника и едва заметно выдохнула. Её рука не дрогнет осквернить золотые нити кровью, как она уже делала не раз и не два. Портняжные ножницы, которые должны ткать одежду, и иглы, которые должны были сшивать ткани, давно стали её оружием, достаточно грозным и жестоким, чтобы поразить врага, — поэтому я хотела бы довериться тебе в одном деле...
КАЛИПСО: (Внезапно ее выражение смягчается, голос становится ностальгическим) Спой ту песнь... что пел ты в старину... (С надеждой) И куда бы ни гнал тебя яростный шторм – Ключ к сердцу моему ты найдешь! И не разлучимся мы более!
