После смерти Эдварда, Шан казалось, что она идет бесконечному полю со снегом, в котором утопает с каждым шагом. Ей было тяжело идти с грузом на сердцем в новую жизнь.
Сначала ее съедало чувство вины, что она не смогла спасти мужу жизнь. Как иронично, биохимик, занимающаяся разработками лекарств против онкологии, не смогла вылечить мужа.
Потом ее грызло чувство стыда, что как она может продолжать жить дальше, радоваться и быть счастливой, когда он мертв?

Она сама нагрузила себя обязательствами, от которых ее избавил муж. Уоттс мечтал лишь о том, чтобы его жена продолжала жить. Как потом она узнала из его дневника, переданного юристом в момент чтения завещания, что больше всего Эдварда боялся, что Шан последует за ним. Не сможет найти силы жить дальше.
При прочтении этих строк ее сердце заболело от мерзкого чувства предательства. Ведь она действительно думала о том, чтобы последовать за мужем. Трясущимися руками она каждый раз ставила баночку со снотворным обратно на полку, откладывая решение на “потом”. Не хватало храбрости.
Но эти строки мужа заставили ее отказаться от этой затеи.

Она продолжала двигаться по бесконечному заснеженному полю в поисках смысла жизни.

Прошел год после смерти Эдварда. Теперь в ее духовном путешествии появился маяк, который вел ее к новой главе жизни и принятию того, что от болезней люди умирают.
Путь к этому маяку, был непрост и еще долог, но то, что она смогла разглядеть его — это был уже большой шаг.
Боль ослабляла хватку, легкие раскрывались, становилось легче дышать. Глаза яснее видели мир, пыль в доме, потертости на обложке фотоальбоме. Многие фото в рамках перекочевали в комод, остались только те, от которых пока было трудно избавиться. При взгляде на них уже не было так больно, а на глазах больше не выступали слезы. Появлялась лишь грустная улыбка от нахлынувших воспоминаний.

Шан ощущала силы, которые в ней стали появляться, и смогла вернуться обратно в Roche. Она приступила к новому исследованию и научной деятельности. Оглядываясь назад, женщина не сомневается в том, что поступила правильно, оставив работу на какой-то период. Ей было дано время, чтобы оплакать человека, которого она любила и с которым была в горе и в радости 15 лет.
Маяк, который освещал ей дорогу в духовном пути, стал обретать и смотрителя. Или смотрителей. Сначала вдалеке она видела очертания фигуры своего Эдварда, а потом эта фигура сменилась другую — на юного принца, как из сказок, Генг Сока.

В последние несколько месяцев юноша обрел для Шан особое значение. Он заполнял гнетущее пространство, был рядом и напоминал о том, как жизнь порой бывает прекрасна. Ее внимание к нему было повышенное и носило совсем не дружеский характер. В ней снова просыпалась женщина.

Приближающийся вечер напомнил о себе трелью птиц, которые летели обратно в гнезда со стороны озера. Шан, которая практически весь день не поднимала голову от книг, статей и ноутбука, вдруг вернулась из мира формул, теорий и гипотез и устало потерла глаза. Два кота, которые лежали на подоконнике, дремали, наслаждаясь лучами заходящего солнца.
Китаянка подняла глаза к окну и увидела красивый пейзаж. Глаза, замученные текстами и монитором, почувствовали облегчение. Загруженный мозг мгновенно отбросил научные формулировки и отправился в нирвану. Она просидела так несколько минут.
Потянувшись и размяв затекшую спину, Цзоу взяла телефон и написала смс-ку Генгу:

Привет! Не забудь про наш сегодняшний ужин. С тебя продукты. Жду.

Брюнетка раскрыла нараспашку окна, чтобы свежий воздух и запах летних трав заполнил дом. Она глубоко вздохнула и почувствовала сладкое и томное предвкушение встречи. Настроение стало улучшаться. Посторонние мысли отошли на задний план. Шан включила музыку на максимально комфортную для себя громкость и принялась наводить порядок в доме.
Время ожидания прошло быстро. Шан раскладывала вещи по своим местам, вытирала скопившуюся пыль, приводила в порядок свой рабочий стол. Ее изумило то, как за всего за несколько дней своего пребывания превратила уютный дом в обитель хаоса.
Расставленные по местам вещи успокаивали женщину, и приводили в порядок ее мысли. Она шла к новой жизни в своем темпе, пытаясь менее болезненно избавиться от того, что мешает идти ей дальше.

— Привет! — она распахнула дверь после звонка, а затем отошла в сторону, пропуская молодого человека внутрь. — Как дорога? — поинтересовалась Шан и взяла у него пакеты, отправляясь на кухню. Ее кольнуло неприятное чувство.
Оно уже не первый раз проскальзывало внутри нее. Чувство, которое сложно назвать одним словом, но которому можно дать достаточно четкое описание: Цзоу додумывала образ Генка, приписывая ему черты Эдварда, и пыталась за счет мужчины компенсировать все то, что не было пережито и не отдано Уоттсу до конца.
Это осознание пришло ей, как гром среди ясного неба, когда однажды она чуть было не переступила черту и сдержалась от порыва поцеловать Генга.

Знаете, какое главное достижение шестого месяца? Нет, не возможность использовать живот как подставку для чашки (хотя и это – бесценно). Это ощущение абсолютной, тотальной трансформации. Женщина – не просто человек, она становится уже ходячей геологическая формация. Спящий вулкан, у которого сегодня извержение слез умиления от щенка в рекламе, завтра – фонтан праведного гнева на коллегу, потому что в деловой переписке неправильно расставил запятые. Гормоны – они не просто играют, они дирижируют оркестром из нервов, вкусовых рецепторов, постоянная усталость. Такая, будто таскаешь за собой невидимый, но очень увесистый чемодан без ручки. Весь день. Каждый день. Все-таки в 43 года рожать первого ребенка не так уж просто, даже при условии отменного здоровья.
Руководство хотели меня отправить раньше в условный декрет, но, честно говоря, не очень хотелось. Находится в тишине собственной квартиры, в такой тишине, которая звенит громче сирены, каждый скрип за дверью – потенциальный приступ паники, а тени в коридоре принимают слишком знакомые, нежелательные очертания, Шан не могла. Она стала параноиком всего за каких-то четырех месяца. Поэтому она отказалась от предложения, сказала, что справится с нагрузкой.
В этих стерильных, вылизанных до блеска, сверкающих холодным светом коридорах «Roche» ученый чувствовала себя в разы спокойнее. На каждом углу не просто камера – камера с ИИ-распознаванием лиц и подозрительного поведения. Где охрана – не «пару дядек у входа», а слаженный, хорошо вооруженный и предельно бдительный контингент, размером с роту морпехов. Где КПП – не формальность, а многоступенчатый ад для непрошеных гостей. Никто не подкрадется к ней, никто не обольет кислотой, никто не станет стрелять из травматического оружия. “Спасибо, корпоративная паранойя уровня «Пентагон». Ты – мой ангел-хранитель в бронежилете. Отпуск по беременности? Рано. Не из героизма или фанатичной преданности работе. Из холодного, рационального, выстраданного страха. Дом – минное поле. Работа – бункер. Горькая ирония, да.”
Сегодня – День Икс. Ее новая “облегченная нагрузка”. Вместо тонн пробирок, графиков клинических испытаний и отчетов, способных задавить слона, нужно было всего-то вести стайку юных дарований (или тех, кто таковыми себя мнит) по святая святых биотехнологического олимпа. Искать алмазы в угольной пыли школьных знаний. Roche не скупится на будущие мозги – присмотрит, взрастит, заключит контракт выгодный для всех сторон. И первым судьей должна была стать Цзоу — обнаружь, пойми и скажи начальству. Они сами разберутся. Простая логика, ясные критерии.
Фойе главного корпуса, залитое светом, и вот она — Эсмеральда Аддамс — учительница, ведущая своих подопечных. Со стороны – сияющая, собранная, профессиональная до кончиков ногтей. Шан увидела в ней опору и помощь с дисциплиной этой орды непослушных. Она заметила Цзоу, и ее лицо осветила теплая, но несколько напряженная улыбка. Между нами – невидимый мост понимания.
Шан тихо, с легкой улыбкой, делая вид, что поправляет бейдж подошла к Эсмеральде и протянула руку, прикрывая папкой живот:
— Вы учитель Аддамс? Рада видеть. Как дорога? Автобусная каторга или относительно мирно? — часть детей вела себя более, чем адекватно, а какая-то часть словно переели сладкого и из-за удара глюкозы в кровь бесились, как вне себя. Среди всего этого находился очевидный зачинщик, но пока Цзоу не смогла его вычислить.
— Вижу, что у вас есть активная часть группы, — она кивком указала на гиперактивных детей. Ученый заговорила строго, — Просто... держите таких ребят в поле зрения, как сможете. А я буду стараться не давать им повода для шоу. — она сделала глубокий вдох, чувствуя, как малыш пинался в такт учащенному сердцебиению.
Группа собралась. Энергия била ключом у большинства. Глаза – смесь любопытства, скуки и скепсиса. Атмосфера – предвкушение чего-то нового, возможно, скучного, а возможно – крутого. И в центре Шан заметила виновника озорства. Мальчик, который уже не просто ерзал от скуки, а готовился к свершению новому “взрыва”. В нем чувствовался детский эгоцентризм, уверенность в своем уме. “Его цель сегодня – не понять кристаллизацию белков. Его цель – быть Солнцем, вокруг которого вращается весь этот маленький мир.” Что можно было ожидать от такого непоседы? Петарда в сортире? "Случайное" столкновение с тележкой дорогущих образцов? Неприличная карикатура на гида (то есть, Шан) на ближайшей маркерной доске?
— Добро пожаловать в мир Roche, будущие Колумбы от биологии, химии и, возможно, медицины! Меня зовут Шан Цзоу, я руководитель отдела исследований. Сегодня я ваш проводник в путешествии к границам научного познания. Прежде чем мы погрузимся в увлекательные глубины ДНК, белковых структур и разработки лекарств будущего – внимание, критически важная информация — вот она стояла перед ними. Беременная. Усталая. С комком тревоги под ребрами, который пульсировал в такт толчкам малыша. Шан сделала паузу и посмотрела на каждого. Особенно долго – на того мальчика, который активно хотел выделиться. Ее взгляд не злой, не агрессивный. Он... сканирующий. Как датчик на КПП. Оценка угрозы. Ей показалось, что ее взгляд он встретил его с вызовом.
— Лаборатории Roche – это не школа, не игровая площадка и не место для экспериментов над чувством юмора охраны. Здесь всё всерьез. — Цзоу перечислила стандартные правила: не бегать, не трогать, не отбиваться от группы, не заходить в посторонние помещения.
— Охрана. Видите этих людей в форме? — она кивнула в сторону на двух офицеров. — Они здесь не для красоты. Они – последний аргумент здравомыслия. Нарушителей правил, создающих угрозу безопасности людей или оборудования, они будут немедленно и без лишних дискуссий выводить с территории. Под аплодисменты или без – неважно. Последствия для школы и вашего личного досье – на вашей совести. Шутка? Проверять не рекомендую. — ее взгляд вновь сканирующий, дети слушали ее более, чем внимательно и стали вдруг ниже травы и тише воды. Сработало! Но этот мальчик с наглой ухмылочкой вызвал в Шан особое беспокойство.
— Ваша безопасность и целостность этого места – мой приоритет номер один. Надеюсь, мы поняли друг друга? Отлично. Тогда начнем наше путешествие с самого сердца исследований – отдела кристаллизации белков! Представьте, что вы хотите собрать сложный конструктор (лекарство), который должен идеально подойти к другой игрушке (белку, вызывающему болезнь). Но чтобы это сделать, нужно сначала разглядеть эту игрушку очень-очень близко. Как кристаллы помогают нам её “рассмотреть”? — Цзоу задала вопрос и стала смотреть на детей, у которых забегали глаза