От колоссального размаха одной из великих комиссий Лофу глаза разбегались. Инсин совал любопытный нос повсюду и заговаривал со всеми, если что-либо вызывало у него вопросы. Тот мальчик, который стеснялся даже шагу без разрешения ступить, остался на Чжумине Сяньчжоу. Наставник Хуайянь, а затем и госпожа Байхэн не зря говорили ему на разные лады, что нужно уметь пробиваться, чтобы найти своё место в мире. Он, впрочем, их советы воспринял весьма по-особенному. Вместо уверенности в себе он обрёл самоуверенность, а целеустремлённость граничила с ослиным упрямством. Скромный и тихий когда-то ребёнок быстро превратился в притчу во языцех, и кому-то даже нравились его непосредственность и прямолинейность, другие же спали и видели, как бы от него избавиться, и желательно так, чтобы он уж наверняка не вернулся.
Надо сказать, он и сам успешно справлялся, и, пожалуй, лишь чудом в виде своевременного прибытия тех, кому было на него не всё равно, Инсин до сих пор оставался жив.
У него быстро начали вызывать жалость крупные ауруматоны, запечатанные повсюду, здесь и там, за алыми барьерами. По легендам когда-то они не только могли действовать как самостоятельные рабочие и боевые единицы, но и обладали полноценным разумом. Правда, затем взбунтовались против хозяев, и те были вынуждены их запечатать. Но Инсину не давала покоя мысль — что, если их всё же можно контролировать? Что, если раньше не получалось, только потому что никто не догадался, как именно это следует делать? Да, ему никто не говорил, что он — тот самый гений, способный раз и нвсегда переломить положение вещей, но, как только Инсин что бы то ни было брал в голову, выбить это из него не получилось бы ни кнутом, ни пряником. Он решил, что обязан хотя бы попытаться. Возможно, его слишком разбаловали те, кто видел в нём удивительное юное дарование, чьи таланты сияют ярче звёзд в ночи, осталось лишь их полноценно развить. Или он ещё оставался в том возрасте, когда детям свойственно верить в добро, в то, что у них непременно должно всё получаться, ведь они главные герои собственной истории, и что с ним не может произойти ничего плохого.
Как бы то ни было, но он выбрал уголок подальше от основной части комиссии, где постоянно сновали помощники мастеров, доставляя кто послания, кто ресурсы, а некоторые, получив перерыв, неторопливо прогуливались, переговариваясь между собой. Инсину несказанно везло — даже патрульные механизмы ему на пути не встречались. Он бы прошёл проверку, но они бы запомнили его, и потом это обернулось бы проблемами.
И вот она, будущая жертва его эксперимента. Инсин набрал в грудь побольше воздуха и потянулся к печати. Он собирался попробовать пилотировать этого «неисправного» ауруматона. При том, что до такой ответственной задачи взрослые его пока что и с современными безопасными версиями не допускали.
Защита от малолетних недоумков на печати не выдержала его напора и желания во что бы то ни стало добиться желаемого. Но, когда она рассыпалась, всё очень быстро пошло вовсе не по плану. Нечто внутри — куда более могущественное и древнее, чем Инсин так наивно предполагал. И оно не собиралось покоряться. Словно наяву он увидел чужие воспоминания, они вгрызались в его разум стаей голодных хищников: кровь, дым, горящие дома, бегущие люди, разрушение повсюду.
От множества криков, перекрывающих друг друга, звенящих у него в ушах все разом, пульсирующих болью в висках, Инсин аж в голос взвыл, едва успев разорвать синхронизацию до того, как она вскипятила его мозг, что закончилось бы, очевидно, смертью. Он упал на колени, весь дрожа, тяжело дыша и ничего не видя вокруг себя, но зловещий скрежет прямо над головой заставил поднять взгляд... и буквально кубарем откатиться в сторону. Массивное оружие, которым завершалась верхняя конечность ауруматона, оставила глубокую вмятину там, где мальчик находился ещё несколько секунд тому назад.
Так он не бежал ещё никогда в жизни. Не глядя, перемахнул через парапет и перепуганной птицей перелетел всё то расстояние между верхней и нижней площадками. Шлёпнулся не слишком красиво, минуту приходил в себя и пытался осознать, не сломал ли он себе чего. Поднявшись, заковылял туда, где по его представлениям находились другие люди. Только бы они не догадались, что он натворил... хотя никто, конечно, не дурак. Он явился с той же стороны, откуда скоро придёт и выпущенное им на свободу зло. Взмыленный и едва живой. Любой тут сложит два и два.
— Парень, ты самоубийца? Скорее, спускайся к нам! — замахал ему рукой высокий рыжий мужчина с ухоженной бородой — один из мастеров, его имя Инсин пока ещё не успел запомнить. Если так и дальше пойдёт, то ему уже и не понадобится.
Вряд ли этот неизвестный ему мастер стал свидетелем неравного поединка Инсина с роботом. Зато точно мог увидеть его безумный «прыжок веры».
Но прежде, чем он успел сделать хоть шаг по ступеням вниз, мощный залп ауруматона разнёс добру. половину лестницы. Недавно Инсин, конечно, уже перемахнул через один провал, но не чувствовал себя готовым повторить такой подвиг, да и, кроме того, здесь пропасть получилась куда побольше.
— Я найду обходной путь и выберусь! Вот увидите! — крикнул он и кинулся бежать, пока механические убийцы не подошли ближе. Потрясающе, но ауруматон был уже не один. Судя по всему, он сумел освободить из заточения нескольких товарищей, и они собирались продолжить то, что им некогда не позволили.

Стелла совсем не стремилась причинить боль- напротив, постаралась прикасаться как можно мягче и ласковее. Ощутив под пальцами его белоснежные перья, она окончательно уверилась - тот, кто от природы наделён подобным, не может быть совсем уж плохим человеком.
- Пожалуйста, простите, господин Сандей, я вовсе не хотела вас оскорбить, - все её эмоции всегда отражались непосредственно на лице, она не столько не умела, сколько не хотела и не считала нужным их сдерживать, и сейчас она смутилась, немного даже растерялась, но её глаза сияли по-прежнему. - Сказать по правде, мне хотелось потрогать эти крылышки, ваши или госпожи Робин, с того самого момента, как я впервые их увидела. Я понимаю, что это неприлично, и больше так не сделаю без вашего позволения, но... Знаете, я буду рада, если однажды вы сами захотите, чтобы я к ним прикоснулась. Вам ведь... не было неприятно? Это было... проявление ласки и желания стать чуть ближе.
Бой ничего не решает по-настоящему. Тогда, в Большом Театре, он проиграл, но не это делает его неправым в сложившейся ситуации.
Если говорить как на духу, представив, что она пришла на исповедь - Стелла предпочла бы вовсе никогда и никого не убивать. Или не доводить до смерти, это ведь одно и то же. Если бы только можно было тогда достучаться до Верховной Хранительницы Коколии... перед глазами как вчера возникли Броня, вынужденная лгать толпе на главной площади Белобога, и Сервал Ландау, разбивающая гитару на поле битвы, где погибла её бывшая подруга. Им бы не пришлось ощущать боль, если бы Коколию можно было спасти. К сожалению, её безумие зашло слишком далеко.
И Фантилия... её разум так же недосягаем, как и другие Лорды Опустошители, но Стелла всё же не раз задумывалась - та легко могла не играть с ними в игры, не притворяться, а уничтожить весь Лофу Сяньчжоу. Почему она пощадила их? Просто играла со скуки? Кто такие Лорды Опустошители? Кто такой Нанук? А другие эоны? Яоши, Творительница Чумы - но Дань Шу говорила о ней совсем иначе, говорила, что отношение Альянса к Изобилию слишком искажено, и Безымянные могли бы примкнуть к Ученикам Санктус Медикус, если бы генерал Цзин Юань не вышел на связь с ними раньше. Тайззиронт, мёртвый эон Распространения. Если верить Виртуальной Вселенной Герты, его мир радикально отличался от всего, к чему привыкли нормальные люди, но разве одного этого достаточно, чтобы приговорить его к уничтожению навсегда? Рой поглощал, пожирал всё... а правда ли не было иного пути остановить его?
Наверно, она просто ещё всего лишь наивный ребёнок, мало повидавший в жизни, несмотря на активные приключения - но Стелла хотела бы, мечтала, чтобы вся Вселенная в конечном счёте пришла к согласию, и самые страшные войны происходили бы на Арене. Ну, или ограничивались бы хорошей потасовкой на улице, но не более. Почему одни должны погибнуть, чтобы другие стали счастливыми? У неё не хватило духу приговорить тогда Дань Шу, от сердца отлегло, когда Яшма и Топаз сообщили, что Авантюрин не погиб от удара Ахерон, и ей на душе сейчас на удивление легко и тепло от того, что Воскресенье выжил. Он здесь, рядом, с ним можно поговорить, можно не допустить ещё одну трагедию.
Лишь если кто-то умирает - только тогда уже ничего и никак не исправить, остаётся лишь цепляться за воспоминания и сожалеть. Никогда полностью не избавишься от мыслей, нельзя ли было сделать тогда иной выбор, сделать так, чтобы всех защитить.
- Знаете, господин Сандей... хорошо, что вы с нами, - проговорила Стелла, глядя ему в глаза. - Я надеюсь, что мы сможем стать семьёй не только на словах. Тогда вы тоже познакомитесь со множеством потрясающих личностей, обещаю.
Не умеет она красиво и завуалированно. Она совсем как её бита - идёт прямо и выдаёт всё как есть.
И в этот самый момент ей на телефон приходит сообщение. Сообщение с номера Герты - у Стеллы сразу зубы свело от предвкушения. Нет, задания от Герты были весьма интересными и познавательными, но она тратила на них уйму времени, и конкретно сегодня ей не хотелось работать. Такая лень нападала на Стеллу редко, обычно она неслась в первых рядах везде и всюду. Но, если уж нападала - то была сильнее искушения познакомиться с ближайшей мусоркой или открыть неизвестный сундук. Плюс к тому она могла внести изменения в программу прямо на ходу и сказать, что так результат будет эффективнее. А что на голову Стеллы непредвиденные враги с незнакомыми усилениями сыплются - это издержки мышления гения.
- О, кажется, у нас новое задание, - пробормотала Стелла, явно имея в виду Звёздный Экспресс, но включала ли она и Сандея, оставалось известно лишь ей.
Ещё через несколько минут усердного тыкания в маленький гаджет она подняла на него взгляд.
- Сейчас все очень заняты и не могут составить мне компанию. Но старшие не хотят, чтобы я шла одна. И мне кажется... это хорошая возможность для того, чтобы нам с вами впервые поработать вместе, господин Сандей.
Это обычная миссия из тех, какие Экспресс принимает, чтобы зарабатывать на жизнь. Куда лучше, чем сразу начинать с обезвреживания Стелларонов.

Лисьеречный лес нёс на себе тот самый мистический флёр зловещей романтики, какую всегда имеют места, предназначенные для того, чтобы щекотать нервы туристам. Никто доподлинно не знал, есть ли здесь и правда что-то сверхъестественное, или же это придумали для того, чтобы завлекать любопытных, а также тех, кто любит рисковать собой. Инсин не был ни тем, ни другим - точнее, живой и естественный интерес растущего в чужом и незнакомом мире подростка у него вполне имелся, но не распространялся на жуткие и опасные вещи. Шелест ветра в древесной листве и тихий плеск воды заставляли его вжимать голову в плечи, как в ознобе обхватывая себя руками, и мелко дрожать. Если бы дело происходило днём - он был бы в полном восторге, носясь по аккуратным дорожкам и плескаясь в водоёмах, и ему было бы наплевать, запрещено это или нет, пока его бы не выдворили вон из рощи за ухо. Но сейчас Инсин хотел домой, под тёплое одеяло, а до этого выпить горячего чаю с конфетами. Сейчас он был бы очень рад сладостям, способным отвлечь от воспоминаний об этой прогулке.
Как же он здесь оказался, спросите вы? О, это целая история, и, возможно, кому-то она покажется нелепой и даже глупой.

- Мальчишка, - старший ученик, высокий, плечистый, похожий на рыжего медведя, грубо толкнул его ладонью в грудь, и Инсин чуть не упал спиной на верстак. - Думаешь, раз господин Хуайянь с тобой возился из жалости - ты лучше нас?
Он знал, что они не принимают его, но в присутствии взрослых, состоявшихся кузнецов, уже с именем и опытом, сдерживались. И ему даже в голову не приходило, что они могут ненавидеть до такой степени. Инсин никак не мог взять в толк, чем же он так помешал - на Чжумине Сяньчжоу его приняли куда гостеприимнее, угощали, гладили по голове. Правда, потом закралось подозрение, что его просто жалеют, как оставшегося без родителей - как и всех остальных сирот войны. Он не был для них личностью.
- Ничтожество. Готов спорить, ты ни на что не способен без опеки Цзинлю, Старейшины и той болтливой лисы, - насмешливо проговорил другой, более щуплый, но слабый с виду лишь обманчиво - он мог поднимать тяжёлый молот в одиночку, отрезая Инсину путь к отступлению до двери.
В такой поздний час все уже разошлись или готовились к этому, поблизости никого из старших не осталось, а эти двое решили задержаться, чтобы перехватить его, зная, что он по обыкновению задержится в мастерской. Ему очень хотелось доделать инкрустированные голубовато-серебристой крошкой лунного жемчуга ножны для заказанного недавно кинжала - сам кинжал был уже готов.
- Маленький трус. Мы видели, как ты вчера ревел. Тебе что, пять лет? И такой, как ты, один из нас?
- Ну же, беги, жалуйся им, и пусть твой рогатый приятель возьмёт тебя на ручки и вытрет слёзки.
Инсин закусил губу и насупился.
- Не стану, - тихо промолвил он.
- О, вот как, - первый ученик схватил его за воротник, подтягивая к себе. - И это всё, что ты можешь сказать?
- Я ничего не боюсь, и я уже не маленький, - уже громче проговорил Инсин, вскидывая голову. В его глазах не влага блестела - но ярость.
- Ну, хорошо. Допустим. Хочешь пари? - парень широко осклабился, презрительно глядя на него сверху вниз. - Выиграешь - поверим. Ещё и извинения тебе принесём публично.
- Переночуй сегодня в Саду Безмятежности, - подхватил его приятель.

Инсин ускорил шаг, хотя понятия не имел, куда и зачем идёт. Все направления казались ему одинаковыми - в равной степени жуткими и негостеприимными. Просто казалось, что, пока он двигается - с ним ничего не случится. Каким образом это могло защитить - он и сам бы не объяснил, но остановиться означало умереть на месте. Может быть, от сердечного приступа - этот орган и так уже колотился у него где-то в горле.
Шшшшшшшшшх... шум позади, похожий на то, как если бы лёгкий ветерок всколыхнул палую листву и траву, заставил обернуться. Тут же зрачки мальчика расширились, но закричать он уже не успел.
Секунду спустя лишь ветви продолжали медитативно раскачиваться над дремлющими водами. Старательно вымощенные дорожки тоже как будто бы мирно спали, ожидая прихода утренних посетителей.
Ни Инсин, ни ребята из Комиссии по Ремёслам не знали, что на волю снова вырвался очень опасный и могущественный хелиоби. Если бы им было это известно, они не стали бы подшучивать так жестоко - им-то всего лишь хотелось, чтобы он разревелся и побежал к мамочке, точнее, в его случае к Байхэн или к Дань Фэну. Они не хотели бы его смерти, тем более быть за неё ответственными. И, когда он не придёт в Комиссию, как обычно - они по-настоящему испугаются.

Право Уничтожения объявлено. Мередит наконец-то нашла повод расправиться с магами раз и навсегда, несмотря на то, что во взрыве церкви виновен отступник. И где-то в глубине души Гаррету жаль Эльтину, однако он быстро напоминает себе, что она самоустранилась от дел. Её бездействие привело город к этой страшной действительности. Влияние Церкви на людей огромно – и она не воспользовалась им, чтобы приструнить храмовников. Ведь не от сладкой жизни маги начали обращаться к магии крови, правда же? И не от желания создать второй Тевинтер. Им хотелось избавиться от угнетателей. Хоуку любопытно: если бы его семья не смогла добраться до Киркволла, если бы он не встретил своих спутников, если бы он не отправился в экспедицию на Глубинные тропы, где они нашли этот чертов красный лириум, зашла бы ситуация настолько далеко? Наверно, да, только не так стремительно. Но он не жалеет, вообще ни разу не жалеет – во-первых, у него самые лучшие друзья на свете, такие же поехавшие крышей, как и он сам. Только Авелин – лучик адекватности в компании, и Хоук благодарен ей за то, что она не позволяла ему совсем уж распоясаться. Во-вторых, нет смысла жалеть о произошедшем, теперь надо пытаться исправить допущенные ошибки и сохранить жизни ни в чём не повинных людей.

От него сейчас зависит жизнь Андерса, однако мужчина не может заставить себя убить его. Хоук вообще не знает, есть ли во всём этом правильное или неправильное решение – у каждого насчёт этого найдётся своё мнение. Андерс признал, что это его решение и не пытался свалить вину на Справедливость. Он действовал доступными ему способами, которых у мага-отступника не так уж много, раз уж разговоры и манифесты не помогали. Храмовники усмиряли магов потому что... просто так? Среди этих магов сколько было человек, которых умирили не за магию крови, а просто за то, что они существуют? Кроме того, Хоук считает, что не имеет права судить кого-то, когда у него у самого руки по локоть в крови, когда он сам натворил столько всего противоречивого. А самое главное... у Гаррета не поднимается рука убить любимого человека. Он так сильно любит Андерса, что пытается выдавить кривую улыбку, лишь бы только прилюдно не заплакать. Поэтому он просит Андерса помочь ему защитить магов. Они должны пройти этот путь до конца.

Себастьян в ярости. Он что-то говорит про доверие Эльтины к Хоуку, а когда речь заходит про возвращение в Старкхевен и месть, Гаррет лишь усмехается. Послушал бы Ваэль себя со стороны – и чем он сейчас лучше, чем Андерс? Из-за одного человека пытаться захватить, уничтожить город?

– Не вмешивайся, Себастьян, – и тот уходит. Хоук надеется, что их пути больше не пересекутся; правда, ему и так в жизни сильно не везёт, поэтому он ни на что особо не рассчитывает.

Прямой путь в Казематы закрыт – придётся добираться через порт. А это значит, по дороге им придётся сражаться с храмовниками и магами-одержимыми. Ну, ничего нового, через всё это они уже проходили не раз.

– Ну что ж, нам осталось убить всего-то еще несколько десятков-сотен человек, и мы свободны, – мужчина криво ухмыляется, глядя на своих спутников. Принятие им стороны магов оказалось испытанием для некоторых из его друзей. Авелин и Фенрис выдержали его с достоинством. Бедный Варрик, которому приходится смотреть на этот кошмар, происходящий в его родном городе. Когда всё закончится, они обязательно напьются до беспамятства. Изабела обещала идти с ними до конца и она держит своё слово; это не значит, что Хоук, да и все окружающие, перестанут ей напоминать про случай с аришоком и томом Кослуна – в шутку, конечно, никто её давно ни в чём не обвиняет и не сердится. Мерриль заметно нервничает: её так хочется оставить в безопасности, чтобы ей никто не навредил, но нет в городе сейчас безопасных мест, да и она не согласится. Андерс стоит рядом с Гарретом и улыбается, и в его глазах столько уверенности, что они победят – Гаррет сам потихоньку начинает в это верить. Ну а Мариан, Карвер и Бетани... он всегда знал, что родственники не бросят его в беде.

Они начинают двигаться в сторону порта, когда Хоук слышит, как его кто-то окликает. Всё-таки чертовски трудно быть знаменитой личностью.

Стелла совсем не стремилась причинить боль- напротив, постаралась прикасаться как можно мягче и ласковее. Ощутив под пальцами его белоснежные перья, она окончательно уверилась - тот, кто от природы наделён подобным, не может быть совсем уж плохим человеком.
- Пожалуйста, простите, господин Сандей, я вовсе не хотела вас оскорбить, - все её эмоции всегда отражались непосредственно на лице, она не столько не умела, сколько не хотела и не считала нужным их сдерживать, и сейчас она смутилась, немного даже растерялась, но её глаза сияли по-прежнему. - Сказать по правде, мне хотелось потрогать эти крылышки, ваши или госпожи Робин, с того самого момента, как я впервые их увидела. Я понимаю, что это неприлично, и больше так не сделаю без вашего позволения, но... Знаете, я буду рада, если однажды вы сами захотите, чтобы я к ним прикоснулась. Вам ведь... не было неприятно? Это было... проявление ласки и желания стать чуть ближе.
Бой ничего не решает по-настоящему. Тогда, в Большом Театре, он проиграл, но не это делает его неправым в сложившейся ситуации.
Если говорить как на духу, представив, что она пришла на исповедь - Стелла предпочла бы вовсе никогда и никого не убивать. Или не доводить до смерти, это ведь одно и то же. Если бы только можно было тогда достучаться до Верховной Хранительницы Коколии... перед глазами как вчера возникли Броня, вынужденная лгать толпе на главной площади Белобога, и Сервал Ландау, разбивающая гитару на поле битвы, где погибла её бывшая подруга. Им бы не пришлось ощущать боль, если бы Коколию можно было спасти. К сожалению, её безумие зашло слишком далеко.
И Фантилия... её разум так же недосягаем, как и другие Лорды Опустошители, но Стелла всё же не раз задумывалась - та легко могла не играть с ними в игры, не притворяться, а уничтожить весь Лофу Сяньчжоу. Почему она пощадила их? Просто играла со скуки? Кто такие Лорды Опустошители? Кто такой Нанук? А другие эоны? Яоши, Творительница Чумы - но Дань Шу говорила о ней совсем иначе, говорила, что отношение Альянса к Изобилию слишком искажено, и Безымянные могли бы примкнуть к Ученикам Санктус Медикус, если бы генерал Цзин Юань не вышел на связь с ними раньше. Тайззиронт, мёртвый эон Распространения. Если верить Виртуальной Вселенной Герты, его мир радикально отличался от всего, к чему привыкли нормальные люди, но разве одного этого достаточно, чтобы приговорить его к уничтожению навсегда? Рой поглощал, пожирал всё... а правда ли не было иного пути остановить его?
Наверно, она просто ещё всего лишь наивный ребёнок, мало повидавший в жизни, несмотря на активные приключения - но Стелла хотела бы, мечтала, чтобы вся Вселенная в конечном счёте пришла к согласию, и самые страшные войны происходили бы на Арене. Ну, или ограничивались бы хорошей потасовкой на улице, но не более. Почему одни должны погибнуть, чтобы другие стали счастливыми? У неё не хватило духу приговорить тогда Дань Шу, от сердца отлегло, когда Яшма и Топаз сообщили, что Авантюрин не погиб от удара Ахерон, и ей на душе сейчас на удивление легко и тепло от того, что Воскресенье выжил. Он здесь, рядом, с ним можно поговорить, можно не допустить ещё одну трагедию.
Лишь если кто-то умирает - только тогда уже ничего и никак не исправить, остаётся лишь цепляться за воспоминания и сожалеть. Никогда полностью не избавишься от мыслей, нельзя ли было сделать тогда иной выбор, сделать так, чтобы всех защитить.
- Знаете, господин Сандей... хорошо, что вы с нами, - проговорила Стелла, глядя ему в глаза. - Я надеюсь, что мы сможем стать семьёй не только на словах. Тогда вы тоже познакомитесь со множеством потрясающих личностей, обещаю.
Не умеет она красиво и завуалированно. Она совсем как её бита - идёт прямо и выдаёт всё как есть.
И в этот самый момент ей на телефон приходит сообщение. Сообщение с номера Герты - у Стеллы сразу зубы свело от предвкушения. Нет, задания от Герты были весьма интересными и познавательными, но она тратила на них уйму времени, и конкретно сегодня ей не хотелось работать. Такая лень нападала на Стеллу редко, обычно она неслась в первых рядах везде и всюду. Но, если уж нападала - то была сильнее искушения познакомиться с ближайшей мусоркой или открыть неизвестный сундук. Плюс к тому она могла внести изменения в программу прямо на ходу и сказать, что так результат будет эффективнее. А что на голову Стеллы непредвиденные враги с незнакомыми усилениями сыплются - это издержки мышления гения.
- О, кажется, у нас новое задание, - пробормотала Стелла, явно имея в виду Звёздный Экспресс, но включала ли она и Сандея, оставалось известно лишь ей.
Ещё через несколько минут усердного тыкания в маленький гаджет она подняла на него взгляд.
- Сейчас все очень заняты и не могут составить мне компанию. Но старшие не хотят, чтобы я шла одна. И мне кажется... это хорошая возможность для того, чтобы нам с вами впервые поработать вместе, господин Сандей.
Это обычная миссия из тех, какие Экспресс принимает, чтобы зарабатывать на жизнь. Куда лучше, чем сразу начинать с обезвреживания Стелларонов.