Ветер срезает верхушки волн и размазывает брызги по бортам гидроцикла как дождь, который идёт параллельно земле.

Конструкторы из Милана хорошо понимают свою аудиторию: богатых приматов, которые хотят покупать игрушки за миллионы эдди, но не желают тратить время на изучение инструкций. Поэтому вся электроника настроена на прощение ошибок. Система стабилизирует крен и оберегает от переворота. А управление настолько интуитивное, что даже нажравшийся до поросячьего визга бездельник способен погонять по волнам, не рискуя собственной шеей. Шестьдесят узлов, семьдесят, восемьдесят…

Композитный корпус режет воду одним плавником, байк выходит в глиссирующий режим, и Холт крепче вцепляется в ручки. Скорость — хорошее лекарство от дрянной философии. На скорости думать некогда, остаются только рефлексы и воля к выживанию. Проще всего было бы так и жить — не останавливаясь, не анализируя, не вспоминая. Мчаться по поверхности жизни, как по толще океана.

За кормой догорает оранжевое пятно — последний привет от яхты Моралеса. Кубинец и его революция терпят крушение в самом буквальном смысле. Остов судна трещит по сварным швам, иллюминаторы погружаются под воду один за другим — жёлто-муреновые глаза, которые гаснут в морской тьме. В глубине трюма матрица с осколком Альт тоже идёт ко дну. Цифровая археология будущего, если её вообще кто-нибудь найдёт.

«Я буду ждать, Брэндон» — последнее эхо слов бьётся в черепной коробке. Не угроза, не обещание — констатация факта. Она будет ждать, потому что у неё есть вечность. Время для неё — не ресурс, который нужно экономить, а пространство, где можно обустроиться и жить.

Кассандра. Он назвал её древним именем, когда всё начиналось. Троянскую царевну боги прокляли за то, что она отказалась от любви. Альт прокляли люди за то, что она их превзошла. Обе научились предсказывать катастрофы, которым никто не верил, пока те не случались. Хотя в данном случае катастрофой стала сама Альт, цифровое провидение, которое наловчилось дергать за мойровы нити событий.

Форсаж, и царапина под рёбрами саднит от соляных брызг, как напоминание о событиях убывающей ночи. Но это хорошая боль — честная, понятная, без скрытых смыслов.

Куба растёт на горизонте медленно, как сон о земле обетованной. Сначала — просто более плотная темнота, силуэт, который заслоняет звёзды. Потом различимые очертания холмов, огни рыбацких посёлков, антенны радиомачт. Остров-бунтарь, где старик Хем ловил марлинов, Че Гевара строил партизанские базы, а Фидель доказывал Кеннеди, что маленькие страны тоже могут играть в ядерную рулетку. Теперь — просто кусок земли, который обещает твёрдую почву под ногами. Если хватит топлива, если доплывёт.

Хотя напоследок Альт решила проявить благородство. И оплатила услуги контрабандистского траулера. Он стоит где-то там, покачивается на якорной цепи. Galgo Volador — «Летучая борзая». Ирония судьбы: судно больше похоже на ободранную дворнягу, чем на породистого пса. Но оно на плаву, команда ждёт, а в медицинском отсеке наверняка найдётся что-то от боли и кровопотери.

Хотя если бы он мог, он бы попросил о другом.

— Альт, — Холт врывается в темноту, не зная, слышит ли она его, и может ли он перекричать шум движка. Слуховой имплант давно молчит, но это ничего не значит. Она могла снова подключиться к спутникам, к подводным кабелям, к любому устройству с выходом в сеть. Цифровое всеведение, распылённое по всей планете.

— Если ты правда готова оказать мне услугу... То я хочу, чтобы семь-семь-альфа исчезло. Сотри нахрен всё. Файлы, записи, улики. Чтобы никто больше не смог найти эту историю, — пауза заполняется рёвом мотора и хлопками волн. Где-то вдалеке мигает красный огонёк — буй, маяк или нет, это то самое судно карибских нео-флибустьеров. Кажется, или он даже различает силуэты людей на палубе? Те уже высматривают клиента.

Холт направляет гидроцикл к мигающему светляку и больше не оглядывается назад.