Инквизитор Ордо Астартес

• Сам персонаж в подробностях очень свободный: пол, имя, внешность, психический потенциал - всё это на ваш выбор. Критичных подробностей, которые очень хотелось бы оставить, не так много: возраст около шестидесяти лет (потому что примерно в это время была война, где Кровавые Ангелы второй раз больно отпинали Безупречное Воинство), происхождение с Лаудамуса (мир, где, собственно, отпинывание происходило) и текущую должность инквизитора из Ордо Астартес (объяснение того, чтобы привязаться к маринаду с вопросами, которые маринаду сильно не нравятся).
• Ищется он в бодренькую сюжетную игру с приключениями, болтер-порно и космическим хоррором. Стартовые позиции таковы: в Империуме Нихилус происходит форменный бардак и всё горит, отдельные слуги Хаоса очень радостно этим пользуются, в их числе - пока безымянный Тёмный Апостол, который занимается весёлыми социальными экспериментами. В частности, он периодически ворует себе личины убитых капелланов, полагаясь на ту потрясающую традицию, что во многих орденах для них есть запрет снимать перед братьями маску. Основная потребность Тёмного Апостола - сделать что-нибудь эдакое, чтобы глубоко впечатлить Четвёрку, получить вожделенное повышение по службе и мутировать до демон-принца. Попробовав разные интересные специальные олимпиады с нововведёнными примарисами и убедившись, что в целом корраптятся они также, как оригинальные карланы, Тёмный Апостол успел наворотить разных увлекательных дел, например, сгубить (не опять, а снова) целую роту Плакальщиков, попытаться украсть сангвинарный артефакт и приобрести себе что-то затейливое из наследия Проклятого Основания. Предполагается, что позже, в очередной раз натянув личину капеллана или выбрав ещё какой-нибудь более нетривиальный способ, Тёмный Апостол осядет в далёком космическом углу и начнёт корраптить целый орден. Сангвинарные капитулы традиционно корраптятся довольно плохо, потому что куда быстрее сходят с ума, чем поддаются хаоситским искушениям, но тем привлекательнее такой приз для Губительных Сил. Более глобальная цель - скормив варпу весь орден, породить какую-нибудь подконтрольную тварь вроде ложного пророка, тёмного мессии или что-то в этом роде, чем периодически развлекаются и инквизиторские убер-радикалы. Да, Тёмный Апостол вполне может состоять в сговоре с кем-то из таких поехавших еретиков - прецеденты имеются.
• Собственно, нужен инквизитор как раз для того, чтобы собрать множество разрозненных событий в одну коробочку - в процессе можно накопать ещё десяток загадочных эпизодов, потому что лже-капеллан даже не первое десятилетие развлекается, - и додуматься, что за всеми стоит одна воля. Сами Ангелы Смерти, при всей своей эффективности в вопросе чьего-нибудь истребления, на это не способны. Амбициозный Тёмный Апостол - хороший приз для Инквизиции, потому что о многом с ним можно пообщаться - идея поймать такую тварь живой запросто покажется интересной всем участникам.
• В довесок предполагается некоторая изначальная сложность общения, поскольку и сами Кровавые Ангелы, и, особенно, лично Рафен к Инквизиции исторически относятся очень не очень: не сосчитать тех, кого они втихую передушили, чтобы защитить свой орден, в котором тёмных тайн - засыпаться можно. Но! Важно, что с последующей эволюцией в лучшую сторону: несмотря на некоторую ублюдочность поведения, свойственную всем космодесантникам просто в силу их профессиональной деформации, Кровавые Ангелы способны на внятные логические выводы и адекватную оценку в отношении смертных, чем выгодно отличаются от многих кузенов.
• Инквизитор крайне свободен в перемещениях и ресурсах, так что привязываться только к одному Рафену нет необходимости, что делает игру потенциально более широкой. Как известно, слуги Трона сами выбирают, чем им заниматься и почему, так что вести одновременно несколько расследований и третировать несколько орденов разом - обыденность.

---

◦ От вас очень хочется желания играть и какой-никакой инициативности (я с удовольствием помогу и с лором, и с сюжетами, и даже повожу за руку, если нужно, но очень требуется какой-то отклик и умение обозначать, чего хотелось бы и чего не хотелось).
◦ Я не самый быстрый игрок на свете - пишу посты раз в 2-4 дня, иногда и до недели доходит, но делаю это очень стабильно, и хочется чего-то соизмеримого, иначе я забываю, что мы здесь вообще делаем.
◦ Обсуждение вне игры именно персонажей и сюжетных вотэтоповоротов приветствуется.

---

Мой персонаж:

Брат Рафен из ордена Кровавых Ангелов, карлан перворождённый, прошедший Рубикон Примарис. В ордене прославился тем, что трогал копьё Телесто, то самое, которым Сангвиний частично успешно потыкал Хоруса, убил Обагрённое Божество, которое заявляло себя как возрождённого примарха, изгнал Повелителя Перемен, пережил Чёрную Ярость, а под занавес - вынужденно вколол себе чистую кровь Сангвиния и выжил, правда, не без последствий для души и психики. Регулярно косплеит папу и ловит варп-мультики про мрачное будущее, не менее регулярно видит Сангвинора. С учётом истории и состояния - потенциальный кандидат не то в капелланы, не то в Роту Смерти, большую часть времени находится в темнейшей меланхолии и склонен к жуткому самобичеванию, причём в прямом смысле тоже.
Ах да^тм, как все наследники Сангвиния - вампир с проблемой хронической жажды, отчего очень мучается духовно (но людей и кто там ещё по дороге попадается всё равно, конечно, жрёт).
Полную квенту можно прочитать из-под профиля читателя.

---

Пример игры (болтер-порно):

Пал ещё один брат, Илиот, и Рафен остался один посреди беснующегося зелёного моря, утонувший в нём - и в своём гневе. Фармакопея брони вогнала новую порцию боевых наркотиков, но они были слабее, чем горький его голод.
Кровавый Ангел рубил и рубил, стремительный и юркий, но уже не тешил себя иллюзией того, что сможет прорваться дальше, догнав братьев, те кровавые росчерки, едва видневшиеся впереди. Он уже безнадёжно отстал, а ксеносов было слишком много, сколько бы они не гибли, этого не было достаточно. Чей-то клинок задел наплечник и отколол кусок крыла. Чей-то топор прочертил полосу на нагруднике. Чей-то нож вошёл в сочленение на локте, почти добравшись до руки, и Рафен едва успел отрубить лапу, что держала рукоять.

"Его Кровью..."

Смерть и боль, ничего больше.
Убивай, пока не убьют тебя.

Спасение, которого он не ждал, пришло с теми, про кого он забыл. Мгновение, слишком короткое, чтобы его можно было уловить смертным взглядом, Кровавый Ангел, тяжело балансировавший на грани пропасти, что манила глянцевитым блеском крови, точно бы раздумывал, не броситься ли ему назад, на тех, кто его окликнул. Под гладкими доспехами и тяжёлыми трофейными шкурами в них тоже текла жизнь, и она была сладка.
Бешеный зверь, бившийся в ослабших цепях самоконтроля, замер, что-то почуяв. Это было нечто вроде узнавания, но не того, для которого требовалась бы память - достаточно было инстинктов, сейчас ставших острыми и гладкими, как заточенное лезвие, что отсекало всё лишнее. Великаны в сером тоже были зверьми, пусть и иного рода.

Всё это уложилось в миллисекунду, и Рафен нырнул вниз, припадая на правое колено, чтобы уйти с линии огня. Из-под врезавшего в почву керамитового щитка во все стороны брызнуло мелкое серое крошево раздробленного щебня. Следом заговорил тяжёлый болтер. Шлем Рафена покрылся кровавой взвесью и мелкими ошмётками чужацкой плоти, вонявшими кислой гарью, что остро ощущалась и сквозь фильтры.

Сняв с бедра боевой нож, Кровавый Ангел, повернувшись вполоборота, кивнул, склонив голову перед Космическими Волками в жесте благодарности - изящное, странно элегантное посреди безумия движение, и вновь пошёл вперёд. Он тоже знал, что остановка значит смерть - так бывало всегда.
Цепной меч потерял пару зубьев, выщербленных о нелепые внешне, но эффективные орочьи доспехи, но всё же ещё был убийственен.

Глядя сквозь багряную пелену, что окутывала его мысли, Кровавый Ангел увидел через полторы сотни метров исполинское чудовище в кусках панцирной брони, покрытое разноцветными тряпками и боевыми трофеями. Орочий ваивода ростом за три метра с восторженным рёвом размахивал своим оружием, которое напоминало результат сомнительного совокупления лабриса с колючей проволокой, шипы и лезвия сминали его собственную свиту много эффективнее, чем Ангелов Смерти, но, кажется, ксенотическое отродье совершенно ничем не беспокоилось.

Самая яркая и горячая часть Рафена, тёмная, полная сангвинарного гнева, неумолимо тянула его туда, под двулезвийный топор, сразиться и умереть, пытаясь добыть победу, но едва слышный шёпот велел держаться прежнего направления и идти вперёд, куда-то... К воротам? Да, кажется, ему нужно было к воротам - так приказал старший брат, и иерархия капитула, вбитая суровой психообработкой и тяжёлыми кулаками, требовала подчиняться, хотя Кровавый Ангел не видел никакого смысла.
Он мог умереть под ударами орков где угодно, и это место было ничуть не хуже любого другого.

Рафен так до конца и не понял, что произошло.
Он принял опустившийся ятаган на основание своего меча, дёрнул в сторону, позволяя инерции рубящего удара увести противника влево, и вспорол ему глотку по самый позвоночник, когда на него обрушилось нечто. Должно быть, случайно сдетонировала одна из тех адских машин, которые строились орками из ржавых кусков металла и псайкерской силы, что, конечно, не прибавляло им надёжности.
На мгновение мир вокруг расцвёл чистым белым пламенем, которое линзы шлема погасили, стремительно потемнев, а следом пришла ударная волна. Несмотря на весь его вес, утяжелённый доспехом, Рафена смело и проволокло по земле, сминая бронированным телом орков и, кажется, кого-то из братьев.

Механическим движением, повинуясь только телесным рефлексам, что заставляли его двигаться, Рафен умудрился воткнуть намертво зажатый в руке нож в глаз ксеносу, который оказался прямо под ним, и тяжёлым рывком поднялся на ноги. Орков вокруг раскидало ещё сильнее, чем космодесантников - тех спасала благословенная силовая броня, которая, пусть и оцарапанная до бледности чистого керамита, выдерживала многие повреждения.

Однако бушевавшая бойня наконец разбудила планету, что решила громогласно высказаться о своих невежливых гостях. Метким ударом отмахнувшись от одного из зеленокожих, Рафен стремительно развернулся и сфокусиривал оптику на правом горном склоне, где какое-то движение привлекло его внимание, то самое, что он заметил после лёгкого вздрагивания почвы.
Облако поднятой пыли и далёкий грохот, затем - ещё один подземный толчок.

На них всех шёл, стремительно набирая скорость и массу, обвал с ближайшего склона, и Рафен подозревал, что его мощи хватит, чтобы похоронить половину комплекса.

Пример игры (не болтер-порно):

Один из Ангелов, Делос, пошевелился, словно намеревался встать, но Рафен остановил его движение единственным молчаливым взглядом - и поднялся сам. В жестах примариса была мягкая, кошачья плавность, которая странным образом сочеталась с его огромными габаритами, и на миг от того, как он приблизился к Виталиусу, могло возникнуть это холодное, жёсткое чувство угрозы, что остаётся от встречи с хищником.

Но затем Рафен протянул руку и взял ладонь брата в свою, таким обычным, естественным жестом, в котором было лишь бесхитростное выражение чистого сопереживания. Если бы не напряжённые плечи сангвинарного жреца, лейтенант, возможно, и вовсе бы решился обнять его, но он не хотел причинять явно мучившемуся от душевного слома Виталиусу больше неловкости.
Вместо того он осторожно сжал пальцы, сильные и горячие, обозначая это простое, совершенно человеческое присутствие. Страшнейший враг всякого из детей Сангвиния - одиночество; они не были для него созданы, в отличие от замкнутых и печальных Гвардейцев Ворона. Они должны были держаться вместе.
Но архимагос Коул не знал этого или не стал учитывать, и вместо того, чтобы научить примарисов подчинять себе чувства, он внушил им прекрасную идею игнорировать собственную природу.
Эффект нельзя было назвать впечатляющим.

Низкий голос прозвучал тихо и мягко, всё также напевно, словно Рафен продолжал молитву:
- Я не виню тебя в этом. Мы все не виним.

Лёгкие согласные кивки всех собравшихся - даже библиарий не остался в стороне.

Сам Рафен же смотрел на Виталиуса глазами мужчины, кто рос в окружении семьи, и во взгляде этом не было ни раздражения, ни насмешки, только тихая грусть, рождённая из понимания. Юношей в скаутской роте он был всегда окружён той глубокой эмоциональной связью, что могут создать лишь птенцы, совместно открывающие для себя мир трансчеловеческих возможностей. Позже, боевым братом, он всегда мог опереться на плечи тех, с кем служил.
Все они, Кровавые Ангелы, рано понимали, насколько ценны привязанности, насколько легче мириться с собственной жестокой, чудовищной природой, когда вокруг - те, кто понимает боль, тоску и голод, потому что делит с тобою одно наследие и одну чувственность.

А потом всё сгорело - вместе с его душой.

В отличие от апотекария, Рафен не строил стен вокруг себя, но их построили другие, и он, опустошённый и сломанный, просто смирился. Его отделили от прочих братьев почти незаметно, но настойчиво, осторожно избегая общества больше необходимого, сводя откровенные прежде разговоры к приказам, формальным кивкам и вежливой пустоте. Святое чудовище, полу-мертвец, отвергнутый смертью и не желанный жизнью; призрак. Он сам сменил орденский багрянец одеяний на небелёный лён и, возвращаясь в Аркс Ангеликум, старался держаться незаметно и больше не искать дружбы.
Между ними было не так много разницы, разве что Виталиус выбрал стерильность своей отчуждённости сам, а Рафену - её навязали.

И когда-то прежде он мечтал о том, чтобы вновь стать настоящей частью братства, чтобы не сбегать от всё растущей пропасти во всё новые и новые походы по желанию Мефистона, такого же прокажённого и отверженного - ничуть, впрочем, тем не мучившегося. Конечно, этого так и не произошло.
Но, если Рафен не смог помочь себе, то Виталиусу - он мог хотя бы попробовать.

"Не убегай," - вот что говорили его светлые глаза.

Но вслух он сказал иное:
- Ты всегда был нашим братом, хоть и оставался рядом с нами, а не вместе, и ты всегда будешь им. Мы говорим, что кровью едины, и мы чувствуем - также.