Для него не имеет значения обнажённый вид пленника, он даже не то, что забыл об этом, а не обращал внимания. Как будто перед его глазами предстал прежний Пожиратель Луны во всём блеске и славе, а не избитый и продрогший юноша. Да и не какой-то залитый кровью трюм пиратского корабля вокруг, а нечто совсем иное. Он даже забывает, что сам блуждает и одичал, покрыт грязью множества дорог, и от такого, как он, поцелуй, конечно, приятным не будет. В мерцающих глазах молодого человека он как будто видит луну и небеса иного мира, и призрачную тень проплывающего мимо звёздного ялика, и звёзды падают, а они загадывают желание, чтобы этот момент, их момент, никогда не заканчивался. И чей-то звонкий смех - это же его смех, это ему так радостно, что воздуха в груди не хватает, - вновь раздаётся фантомными звуками в ушах. Что-то незнакомое, но такое родное, тёплое зарождается в груди, трепещет, как новорождённая бабочка, впервые пробующая цветастые яркие крылья. Кажется, с ним подобное уже происходило, ещё немного - и он вспомнит, обретёт себя, поймёт... совсем немного, ведь ответ рядом, прямо перед ним.
В следующий момент всё заканчивается. С болью, которую он почти не почувствовал, даже растерянно, как во сне, слизывая кровь с губы. С потрясением, приходящим вслед за безжалостными словами.
Некий светлый образ, дающий надежду, как если бы он был заперт в кромешной темноте наглухо заколоченного склепа, и вдруг кто-то взломал бы дверь, впуская внутрь лучи солнца и свежий воздух... так и не успел обрести чёткие очертания для узнавания. Что-то очень важное, драгоценное, что-то, что он потерял и искал столько лет, нет, не так даже - веков. Зверь резко отшатывается назад - даже если бы этот человек его ударил, сломав нос или разбив губу, результат бы не вышел таким ошеломляющим. Его взгляд пустеет, как если бы полностью обнажилась самая суть - он мёртв, он умер уже давно. Вот она, правда, которую он так стремился найти. Его больше не существует. Во взгляде перед ним - лишь чудовище, монстр, ничего знакомого. Он произнёс имя юноши - и всё ещё мог бы поклясться, что не ошибся, - но его собственным именем тот не ответил. Его глаза так широко распахнуты, и в них нет ничего от прежней личности, что некогда владела этим телом.
- Ты... - звучит едва слышно, звучит так, словно сейчас его предали. Предали худшим способом, было бы не так больно, если бы вырвали живьём сердце из груди. - Дань Фэн.
И в этих словах уже угроза, ярость, ненависть даже - такая огромная, способная поглотить всю Вселенную как гигантская чёрная дыра, ненависть. Как будто её невозможно утолить ни пытками, ни убийством, только если кто-то будет возвращаться раз за разом, чтобы снова и снова оказаться растерзанным его руками.
Поддаваясь вспышке остервенения, зверь хватает юношу за горло и впечатывает всей спиной в стену, к которой тот прикован. Сжимает, перекрывая доступ кислорода.
- Ты - Дань Фэн, - с леденящей уверенностью повторяет он, и уже нет ни той нежности в прикосновениях, ни трепета в почти робком обращении. Сейчас он как будто требует. - Будь ты проклят!
На лице кривится гримаса какого-то злорадного торжества, это неприкрытое безумие, чистое, глубокое. Как он посмел поверить, что выберется на поверхность, что ему протянут руку навстречу? Ведь, если бы всё и правда обстояло так, если бы этот человек перед ним был способен хоть как-то помочь, он бы в первую очередь не оказался в столь плачевном и убогом состоянии. Все эти скитания, одиночество, неприкаянность, сожаления и боль.
Алая луна над горизонтом. Крики, пламя, огромный тёмный силуэт на выжженной земле, жуткая фигура над головами, и не поверишь, что ещё недавно она мирно дремала внутри ныне расколотого яйца видьядхара. Кто-то падает, скручивается в агонии, и в следующий момент приходит озарение - это он, он сам лежит в такой мучительной позе, это его грудная клетка пробита. Но милосердная тьма забытья не приходит, он живёт, он продолжает жить, происходит что-то очень, очень неправильное.
И теперь этот человек заявляет, что не знает его. Ненависть, только что щедро подпитанная этой короткой фразой, распускается невероятным пышным багряным цветком. Зверь внутри голодно воет, он готов растерзать, оставив от добычи лишь неузнаваемую кашу из плоти и внутренностей.
Где ты был, когда она нашла меня?! Почему ты не выполнил ни одно из своих обещаний?! Как ты посмел, как посмел меня бросить?! -
буквально вопил его застывший взор. Как будто стекло разбилось вовнутрь и рассекло на куски то, что так и не позволило обрести себя снова.
- Я нашёл тебя! Наконец-то! Что тебя задержало? - обида, конечно, совершенно притворная, не способен он обижаться на того, кто сейчас рядом с ним. Не способен даже удержаться от широкой, сияющей, счастливой улыбки. Улыбки того, кто полностью признал свои чувства, и они оказались взаимными.
- Я нашёл тебя, - рычит монстр, и невозможно представить большего контраста, чем этот клокочущий яростью голос - и радостный возглас, только что ещё одним фантомом пронёсшийся на границе памяти и подсознания. - Тебе некуда бежать.
Даже от одной ауры, исходящей от него теперь, можно потерять сознание. Он полнился неукротимой свирепостью, подавляющей силой и слепой жаждой мести.