Равно люблю играть экшоновые приключения, детективы и своеобразную социалочку с привкусом религиозности. Набор активностей, которые я могу предложить, простирается от весёлой нарезки космических тараканов до тягучего хоррора с демоническими галлюцинациями. У меня есть две пока не совсем продуманных, но перспективно больших арки, в одной из которых Тёмный Апостол весело пытается скорраптить орден-наследник Кровавых Ангелов, а во второй - у Императора есть какие-то планы, связанные с миром-святыней и артефактом, который давно утерян, и волю свою Он выражает в настойчивой отправке откровений. Гнутся они в разные стороны, надо просто над ними подумать.
Обычно пишу посты раз в два-три дня, иногда - около недели, но больше - в случаях исключительных и с предупреждением. Мне бы хотелось придерживаться более-менее стабильного темпа игры, при этом разовые выпадения меня совершенно не беспокоят. Закадровое общение возможно, но необязательно, хотя обсуждать потенциальные игровые ходы - и обмениваться мемами про Храмовников, потому что Великий Ангел, как же они хороши, - мне нравится.

Брат Рафен из ордена Кровавых Ангелов, карлан перворождённый, прошедший Рубикон Примарис. В ордене прославился тем, что трогал копьё Телесто, то самое, которым Сангвиний почти успешно потыкал Хоруса, убил Обагрённое Божество, которое заявляло себя как возрождённого примарха, пережил Чёрную Ярость, а под занавес - вынужденно вколол себе чистую кровь Сангвиния и выжил, правда, не без последствий для души и психики. Регулярно косплеит папу и ловит варп-мультики про мрачное будущее, не менее регулярно видит Сангвинора и исполняет роль домашнего кота личные поручения лорда Мефистона. С учётом истории и состояния - потенциальный кандидат не то в капелланы, не то в Роту Смерти.

"Мы - гнев, что из крови Сангвиния взращён..."

В миг, когда костяная клешня вновь дотянулась до обнажённого Ангела, пытавшегося подняться с пола, скользкого от крови и внутренностей, демонетку насквозь пробило обагрённым копьём из чистой психической силы, раскалённой, как сердце звезды. Тварь отшвырнуло назад, протащив на несколько метров, сминая её тушей ещё уцелевшие когитаторы и не успевших вовремя уклониться культистов. Церис, эпистолярий из либрариума Владыки Смерти, сжал свободную от психосилового посоха руку в кулак, вминая ледяные пальцы законов причинности в имматериальную плоть. Во все стороны брызнули ихор, фиолетовые искры и истеричный вой.
Библиарий, пылающий яростью, точно ангел божественного гнева, шёл сквозь зал, и теневые крылья, расправленные за спиной, обжигали еретические души всяким касанием.

- Вставай, - походя бросил он младшему брату.

Госпоже Вирго предстояло испытать на себе всю тяжесть ненависти, что сыны Сангвиния питали к отродью хаоса, и едва ли эта добыча была ей по вкусу: в разуме Цериса не было ни сомнений, ни слабостей, ни человечности со всеми её страстями, а единственным желанием было её, демонетки, изгнание. Древко из пламени не только не гасло, но разгоралось ярче, и по всей фиолетовой коже разбегались от него трещины, наполненные кровавым пламенем.

- Смерть!

Брат-сержант активировал силовое поле меча, и по нему побежали искры; загудел и боевой щит.
На Бастарда Рафен набросился с ожесточением, которое подошло бы больше Расчленителю, чем Кровавому Ангелу, и в безупречных глазах полыхала такая злость, что ей можно было в пепел обращать целые миры. Его единственной мыслью была необходимость заткнуть колдуну пасть, и если для этого надо было расколотить тому череп, брат-сержант не имел ничего против - в нём не осталось ничего, к чему удалось бы воззвать, лишь голые гнев и подпитываемая им сила.
Нежный голос проповедника пытался пробраться в самое нутро, обратиться ко тьме, что жила там, тщательно оплетённая цепями воли, и Рафен был счастлив её наконец выпустить. Пусть всё горит.
Никакого изящества, никакого благородства честной дуэли; лишь грязное, деловитое, абсолютно эффективное смертоубийство. Зверь, которым обратился сын Сангвиния сейчас, ничего не знал о рыцарстве, лишь о том, как сладка чужая смерть.

Таранным ударом, вложив в него вдобавок к свей чудовищной массе силу рывка, Рафен врезался в колдуна, направляя край щита чуть влево, чтобы кромкой ударить посох в его руках. Следом вспорхнул клинок. Из горла брата-сержанта доносился низкий и тихий рык, в котором даже угрозы уже не было - лишь обещание бесконечных мучений в стальной хватке его когтей и клыков.

Туркио, гигантский даже по меркам примарисов - он возвышался над прочими братьями едва ли не на голову, гора из алого керамита и священной ярости, - бросился на искорёженное чудовище, что тяжело шагало впереди культистов, небрежно отмахнувшись по дороге от каких-то смертных. Сколько бы даров не пролил на свою паству Собиратель Черепов, они для Кровавых Ангелов были меньше мошки и легче пыли: их кости были хрупкими, а тела - мягкими, и лишь кровь была достойна того, чтобы литься.

"Мы - гнев, что праведен..."

Почти все Астартес уже были без шлемов, кроме библиария и сангвинарного жреца, и прекрасные ангельские лица пятнал багрянец чужих жизней, который они пили с пьяным восторгом, утоляя тот голод, что на самом деле никогда не смолкал.

- Смерть!

Выбравшихся из порталов демонеток встретил ликующий вой и безумствующий рёв. Еретическая кровь или демонический ихор, святая вода или отравленное вино, обуянным Жаждой Ангелам не было никакого дела до того, кого терзать и что пить, и, расшвыряв еретиков вокруг себя, один из боевых братьев бросился к той, что была слева. Ещё кто-то напал на её товарку.
Сверкали багряные молнии, сбивавшие целые куски керамита с доспехов и оставлявшие глубокие ожоги на бархатистой демонической коже, превращая её из нежно-сиреневой в обугленно-чёрную. Если самого Бастарда гнев библиария почти не задевал, скатываясь с его доспехов, точно странная дождевая вода, то прочим приходилось заметно хуже.

Повелителя Ночи терзал один из опустошителей, и тот, практически смятый равно беспощадным и безрассудным натиском, ушёл в глухую оборону, лишь огрызаясь ударами меча и ножа, пока Кровавый Ангел продолжал теснить его прочь, целенаправленно выталкивая с командного помоста.

Кого-то из Несущих Слово приложили о металл стены, затем в хлам разбив шлем - даже благословенному керамиту было не сравниться в прочности с ангельским кулаком; кому-то успели отрубить руку по плечо; самим же Кровавым Ангелам, казалось, не было никакого дела до полученных ран. Их не останавливали даже прямое попадание из болтера или меч, прогрызшийся сквозь нагрудник к телу.
Их глаза пылали также, как сердца и Велизарово Горнило, выплавляя из боли силу и скорость, невероятные даже по меркам Адептус Астартес.

И лишь Альфа-Легионер странным образом точно бы стоял в стороне: бой, выродившийся в грязную драку, где ни шло речи ни о какой тактике, обтекал его, и сам он тоже не пытался ни во что вмешиваться. На броне цвета артериальной крови появилась пара новых вмятин, но они явно были случайными, потому что прицельно в него никто не стрелял.

- Смерть! - Снова и снова взывали голоса, в ярости потерявшие всё своё очарование.
Чем больше крови лилось, в том числе - и их собственной, тем неистовей становились Ангелы, и, казалось, даже у богов не хватило бы силы, чтобы их остановить.

"Мы - гнев."