Текст заявки:
Sebastian Prince
внешность: Timothee Chalamet, Austin Butler /ваш вариант/
раса на ваш выбор
Привет, Басти. Мы знакомы с тобой… Достаточно много лет. Ты не из тех, кто охотно делится своим прошлым. Но кое-что я всё же узнал.
Семья продала тебя, двадцатитрехлетнего юнца, в публичный дом. Узнав о планах папаши ты попытался бежать. Жил на улице, питался чем придётся, ночевал в приютах для бездомных. Хватался за любую работу просто чтобы выжить. Но жизнь та еще стерва. Тебя поймали и доставили обратно.
Знаешь, симпатичное лицо и тонкая фигура - проклятие, от которого не сбежать. Тебя запирали, морили голодом. Ты срывал любую работу, отказывался выплачивать повешенный на тебя долг. Пытался бежать, проявлял своеволие… и тогда они решили сломать тебя иначе. Завели в комнату, где сидели две твои сестры. Великодушно предложили выбор: ты или они займут твоё место. И знаешь, каким бы дерьмом ни была твоя жизнь, в глубине души сердце у тебя было доброе. Ты сделал свой выбор. Так ты стал игрушкой в руках богатых клиенток. Работал механически, без желания и без надежды. Но в твоём взгляде всё ещё жила дерзость. Возможно, именно это во мне и зацепило.
Я тогда унаследовал «семейный бизнес»: руководство публичными домами клана и устранение конкурентов. Помню ту ночь, когда всех сотрудников вывели передо мной. И лишь ты смотрел прямо с открытым вызовом. Несломленный. С той ночи ты стал работать на меня.
Наше «сотрудничество» длится уже больше полувека. Для всех ты - просто очередной личный помощник, разве что продержался дольше остальных. Но мы оба знаем, что скрывается за этой фразой.
Скажи, Басти, легко ли ты принял новость о моей помолвке? Мы ведь всегда понимали, что вечным наше «сотрудничество» не будет. Эти отношения давно напоминают игру: ты убегаешь - я догоняю. Стоит мне привыкнуть к спокойствию, как ты врываешься вихрем в мою жизнь. Сражение, в котором проигрывают оба.
На моих плечах забота о клане. Как бы ты к этому ни относился, под моим управлением люди хотя бы живы, здоровы и сыты. Я даю им крышу и безопасность. Всё остальное, для меня сущие мелочи. Но для тебя ли это мелочи? Или ты хочешь бросить мне вызов?
Ты умен, куда хитрее, чем кажешься. За эти годы ты стал мастером игры, примеряешь любую роль, что требуют обстоятельства. У тебя есть своя клиентская база, тебя даже пытались выкупить, но ты всегда отказывался.
Скажи, Басти… всё ещё жаждешь отомстить тем, кто сделал с тобой это?
Мой персонаж:
Макс Кроуфорд — наследник из обеспеченной семьи, выросший среди роскоши, но закалённый в жестких играх власти. Упрямый и жестокий, он большую часть молодости провёл, упиваясь охотой и не колеблясь перед поступками, которые другие сочли бы аморальными. Несмотря на это, живёт по собственному внутреннему кодексу чести.
Остроумен, ироничен, опасно быстр на слово и на действие. Обладает властью, но не ищет в ней самоутверждения скорее видит в ней тяжёлое бремя, которое нельзя передать другим без катастрофических последствий. Циничен, дерзок, принимает решения мгновенно и уверенно. Его тело, усеянное шрамами, хранит память о многих сражениях и опасных играх.
Обо мне:
Пишу от 3-4 к до 7 к. Приношу пост минимум раз в две недели. Играю в основном м+м, с птицей-тройкой и без. Спокойно отношусь к лапслоку, люблю обсуждать идеи. На внешности Макса вижу Maxence Danet-Fauvel, Bill Skarsgаrd
Общие пожелания:
Предлагаю вместе выбрать форум. Сам склоняюсь к мистике. Хотел бы реализовать старую задумку. В плане выбора внешности/имени/расы не ограничиваю, историю персонажа тоже можно переписать под себя.
Эта новая жизнь встречала Элио мрачными объятиями, тихо, почти ласково, как шёлковая петля на горле. Мир, частью которого он стал, больше не принадлежал свету. Парень сам стал частью ночи. Не метафорически, нет. Физически. Духовно. До костей. Ещё вчера он был всего лишь студентом. Обычным, живым, тёплым. Единственным смертным в семье магов, немного потерянным, но всё ещё своим. А теперь... теперь он - нечто иное.
Элио ощущал, как искажается действительность. Воздух становился гуще. Звук — чище, болезненнее. Люди светились в его восприятии: не как личности, а как источники — тепла, крови, дыхания. Он чувствовал их страх, их пульс, их желание жить. И это возбуждало. Пробуждало в нём то, о чём он прежде и не догадывался.
Но сильнее всего была жажда. Не алчность. Не голод. Именно жажда. Обжигающая, обволакивающая, настойчивая, как зов древнего инстинкта. Он пил кровь не думая, не задаваясь вопросами. Не спрашивая, кем стал. Он просто был. В этом новом, чужом теле. В этой изнанке жизни.
Только одно оставалось неизменным.Руки.
Те самые, что сжимали его по ночам. Осторожно, почти благоговейно. Будто он - реликвия, проклятие, возлюбленный и жертва одновременно.
Ян.Он проник под кожу. Растворился в венах, затмил разум. Стал не просто спутником - стал сутью. Элио не знал, кем теперь является. Но знал точно: Ян — это тот, кто не отпустит. Никогда.
И в этом была не надежда. А приговор.
Гилл ещё до конца не осознавал, кем для него стал Ян. Или осознавал?
Ведь испытал то горькое, забирающееся под кожу чувство в момент их первой встречи. Тот горький, тягучий, обволакивающий до боли хрип в груди. Он пробился в момент их первой встречи, въелся под кожу, разложился в крови, как яд. Слишком поздно, слишком сильно. Элио лично преподнес ему в дар свою жизнь. Легко. Без сожаления. Без жалости. Ведь до Яна он будто и не жил вовсе. Но он видел боль. Боль Яна. Видел, как она ложится на его сердце мрачной печатью. И понимал: Даркер никогда бы не впустил его в свой мир. Потому что сам видел в себе чудовище. Монстра. Потому что жил вечно, но не жил настоящим.
И да, Ян — жестокий. Он убивал. И убьёт ещё. Он проливал кровь, не дрогнув, и под его пальцами таяли жизни. Но именно эта откровенность, это обнажение зверя внутри —влекло Элио. Выросший в мире лицемерия и лжи лишь столкнувшись с вампиром он увидел искренность. Жестокую. Обнажающую душу. Страшную. Необратимую. Но настоящую.
Каждый день рядом с ним делал его слабее и сильнее. Гилл начинал восхищаться им. Болеть им. Он был готов раствориться в этом мраке. Стать его частью.Но реальность — сука.
Жестокая. Рвущая без предупреждений.
Он ощутил это кожей, трепет движения. Ян встал с постели. Тихий шорох одежды. Хлопок двери. Элио даже не открыл глаза, он просто знал, что произойдёт.
Поднялся. Механически натянул на себя трусы, брюки. Накинул шёлковую чёрную рубашку - не застёгивая. Подошёл к окну, впустив в комнату густой, ночной воздух. Подобрал с тумбочки пачку сигарет. Закурил. Медленно. Едкий дым разъедал лёгкие. А злость - душу.
«Какой же ты трус, Ян. Блядский, жалкий трус», - мысль звенела в голове, как разбитое стекло.
Но чего он ждал? Что станет единственным? Что Ян когда-нибудь выбросит прошлое, отпустит боль, и они просто... будут? Жить? Делить вечность? Это звучало... бесконечно наивно. Почти жестоко.
Он затягивался одной сигаретой за другой, не в силах почувствовать облегчение.
А может, если накачать жертву веществами, а потом пить её кровь - сработает? У Яна, казалось, работало. Почему бы и ему не попробовать?
Время неумолимо текло вперед. И вот — грохот двери. Звук, от которого всё сжимается. Ян вернулся. Но не один. Элио знал это кожей. Каждой клеткой. Это знание впилось в него, как шип. Едкая ревность скрутила внутренности. Но отступить? Нет.Он должен посмотреть. Должен увидеть того, кто посмел встать на его место.
Посмотреть в глаза. А потом — разорвать на части. Прямо на глазах у Яна.
Он спускается в гостиную. И, конечно же, находит их там.Ян. И тот.
Молодой. Дешёвый. Ничтожный.
Что-то говорит о тройничке. Гилл смеётся — тихо, ядовито. Тройничок? С этим?Он видит, как Ян держит этого мальчишку. Как пьёт вино. Как тянется губами. Как целует — глубоко. Словно хочет вычеркнуть всё, что было до.
И Гилл подходит ближе.«Хочешь сделать мне больно? У тебя почти получилось. Но, Ян... Моё сердце ты разбил ещё в ту самую ночь. А ты для меня теперь просто очередной вампир. И это не ты меня использовал. А я тебя. С первой секунды нашего знакомства. Это ты сделал то, чего я желал».
— Ничего, — Гилл нехотя оглядывает юношу. — Знаешь, раньше у тебя вкус был лучше. Впрочем…
Он извлекает из кармана таблетку, играет ею перед глазами мальчишки.
— Хочешь? Ммм… Тогда придётся доставить удовольствие и братику Элио.
Щенячий блеск в глазах. Язык слизывает таблетку с его пальцев. Гилл испытывает отвращение — острое, чистое, как боль. ЭТО Ян привёл домой? ЭТИМ решил забыться?
Поцелуй. Противный. Липкий. Мерзкий. Он сдерживает рвотный рефлекс. Но не останавливается. Углубляет его. Позволяет себе касание — нежное, искусное. И... в следующую секунду его когти пронизывают шею.
Рвёт. Мгновенно. Грубо.
Кровь хлещет фонтаном. Заливает ковёр. Обивку. Обои.
А Гилл отстраняется, как от дохлой собаки.Пить это дерьмо? Нет. Даже жажда не стоит того. Уважение к себе — важнее.
Он швыряет тело прочь, как мусор. Впивается взглядом в Яна.
Разъярённый. Уязвлённый. Прекрасный.— Ты же хотел поиграть. Вот мы и поиграли.
Гилл разворачивается к выходу.
— Уберёшь тут сам. А я… в душ и на охоту.